Заповедник нечистой силы. Евгений Максимов

в самом тёмном углу комнаты. Юноша обернулся и со страхом стал наблюдать, как белое пятно человеческого силуэта медленно движется в его сторону.

      Это была Красава. Она на четвереньках подползла к Жирославу, затем с видимым трудом поднялась на ноги и оказалась лицом к лицу с женихом.

      – Жирославушка, как я рада тебя видеть, – промолвила Красава. – Я чувствую, что кончаюсь, и только дивлюсь, как душа ещё держится в теле. Но раз ты здесь – всё ладно: вместе получим Царствие Небесное.

      Девушка обняла Жирослава, положив ему голову на плечо. Парень ощутил прикосновение ледяной щеки, после чего его обдало горячее дыхание.

      – Мы с тобой клялись быть вместе до гроба, – шептала Красава. – Теперь этот погреб нам и гроб, и могила. Из земли Бог нас взял, в землю и возвратимся.

      Жирослав попытался высвободиться из объятий невесты, но, как бывает во сне, члены его не слушались. Тело юноши обмякло, он начал задыхаться и паниковать.

      Благо, на этом месте сон оборвался: близился рассвет и в двух шагах от Жирослава, за стеной амбара, запел петух. Некоторое время юноша лежал в оцепенении, переживая видение заново. Он был благодарен горластой птице за своё пробуждение, хотя давеча намеревался выспаться как следует. «Ничего страшного» – бодрился Жирослав, – «кто рано встаёт, тому Бог подаёт!»

      Третье

      «По дороге я шёл, две дороги нашёл, по обеим пошёл» народная загадка

      Что уж говорить, на сердце у юноши скреблись кошки. Он не шибко верил в вещие сны, хотя с детства много слышал о «сне в руку». Дело было даже не в вере, а во всё усиливающемся предчувствии большого несчастья, и когда Жирослав вплотную приблизился к родному селу, он уже полностью уверился, что минувшей ночью Красава попрощалась с ним навсегда.

      Как я говорил, Жирослав отсутствовал дома целый месяц, и за это время многое успело измениться. Известно, что в 1897-ом году в Российской империи прошла первая и последняя всеобщая перепись населения. На момент описываемых событий до упомянутого мероприятия оставалось менее полугода и слухи об оном уже широко распространились. Бо́льшая часть населения империи относилась к переписи благодушно, со здоровым обывательским интересом. Были и такие, кто боялся переписи, или же напротив – питал в связи с ней некоторые надежды.

      Малоземельные крестьяне рассчитывали на передел земли в свою пользу по количеству проживающих на ней душ, а кое-кто даже шёл на мелкие ухищрения, прибавляя несуществующих членов семьи или прося

      счётчиков записать умерших родственников, мол, «три дня как сыночка схоронили, может быть, и ему прирезка землицы была бы!»

      Промышленное население, торговцы и ремесленники ожидали новых налогов. Кто-то опасался дополнительных подушных податей и убавлял мужской состав семьи, не записывая мальчиков, – на женский пол, как правило, эта пошлина не распространялась.

      Однако всё вышеперечисленное было не столь значительно на фоне толков, возникших