Записки танкиста. Моя французская сестра. Кирилл Липцис

вай, русский!

      Рядом одевает сапоги литовец Алгис:

      – Да, точно, диверсанты китайские… Э! Узбек! Бибис тау шикна! Иди на хер отсюда!

      По всей казарме слышен приглушённый мат и шёпот. А спать-то как хочется!

      – Алгис, а кто сказал? – начинаю говорить я, и вдруг на всю казарму:

      – Подъем! Тревога! – и чуть позже, – С оружием на плац!

      Сон полностью пропадает, так и обоссаться можно. Начинается беспорядочное движение и грохот падающих со второго яруса тел. Со звоном открываются решетки на оружейке, стучат по центральному проходу сапоги, и я одним из первых прорываюсь к автоматам. Дневальный суёт мне АКС.

      – Это не мой, – кричу я, – номер не мой!

      – Тебе не похер?! Поменяешься на плацу с кем-нибудь, отходи быстрее…

      Толпой сбегаем с третьего этажа, кто-то из сержантов орёт на своё отделение, хлопают двери, портянки успевают скататься в трубочку где-то в районе пятки. Хоть цинки с патронами не выдали – значит, это учебная тревога!

      -Третья рота, стройся! Четвёртая рота… Вторая рота!

      – Азым! Уазик нол быр нол ыч объект кытык?!

      – Биджо! Биджо! Твой автомат гдэ?!

      – Шени траки! Вай! Автомат! Э… узбек, автомат дай?!

      – Азым! Азым! Уазык объект кытык?!

      – Полк смирно! – все замирают, ругательства останавливаются на полуслове, в свете фонарей виден командир полка.

      –Товарищи бойцы… час назад… пост номер три… убит… прочесывают парк и склады…

      Все слова вроде четко слышны, ускользает смысл… Значит правда завалили часового…

      – Пятая рота идёт проверять стрельбище, четвёртая и третья – парк и хранилище ГСМ, восьмая – танкодром…

       Восьмая это мы, значит идём искать диверсантов…

      Подпол продолжает говорить, но меня сейчас волнует только одно:

      – Товарищ сержант, а патроны?! Мы что, без патронов пойдём?!

      – У взводных макаровы, ещё две ракетницы сигнальных… Зачем тебе патроны? Чтобы ты своих пострелял?!

      Мы идём знакомой дорогой на танкодром. Мы ходим здесь почти каждый день. Темно, фонарик у лейтёхи выхватывает из кромешной темноты кусок грунтовки с глубокой колеёй от наших Т-55 и деревья вокруг. Луны нет и, честно говоря, поисковый отряд из нас так себе. Зато мы как на ладони у всех китайцев в мире.

      – А нашёл его Саня Сорокин с седьмой роты…

      – Это рыжий такой сержант? Я его знаю, кажется!

      – Ага, он разводящий в карауле был… Говорит, тело на колючке повисло, будто стоит он… Ну они покричали как положено, мол, разводящий… смена… А этот молчит! Подошли, а у него в груди маленькая дырка, а вот пол спины нет… Разнесло… Очередь была целая.

      – Бля, вот зачем ты сейчас это рассказываешь?!

      – А что выстрелов никто не слышал?! – у москвича с третьего взвода натуральный страх в глазах, мы прилетели вместе, как зовут его не помню…

      – Слышали… хотя сначала решили – опять по зайцам деды стреляют. Прибежали… а там… не зайцы.

       На танкодроме пусто, если и есть кто-то, мы никого не видим.

      – Так, Бельдыев, проверь учебные помещения! И ты… как там тебя…

      – А чё я-то, тарищ сержант?! – Бельдыев явно не рад.

      – Я Липцис… Но я без очков не вижу ни фига ночью.

      В темные домики заходить стремно, у меня перед глазами тело на колючке с огромной дырой в спине. Но идти нужно, не хочу, чтобы Бельдыев видел, что я боюсь.

      – Хоть ракетницу дайте! – прошу сержанта.

      – Обойдешься! У тебя вон Бельдыев есть.

      Лейтёха с единственным макаровым и двумя сержантами идут в кочегарку, я с фонариком и Бельдыевым в учебные классы. Остальные тупо ходят по танкодрому и радуются, что им не нужно никуда лезть.

      – А если тигр?! – говорит москвич с третьего взвода, – мы вчера здесь свежие следы видели, – и говно.

      Мы тоже видели, по дороге на танкодром тигры встречаются, временами сержантам даже выдают автомат с одним рожком. Когда однажды выдали нашему, он как Рембо с автоматом крался, вьетконговцев в тайге высматривал.

      – Не, тут никого, – Бельдыев не хочет проявлять храбрости и героизма, – пойдём, как там тебя… скажем, во все домики зашли!

      Учебный класс пустой. Вдоль стены лежат разные железки, на доске схема трансмиссии. Всё как у нас в институте на военной кафедре, на Мосрентгене. Я не отвечаю и молча прохожу в следующий класс, фонарик выхватывает из темноты учебные плакаты и недовольное лицо Бельдыева.

      Снаружи кричат:

      – Ракета! Две ракеты! Эй, выходите все, сигнал с полка!

      Это что?! Война что ли правда? Чувство нереальности…

      – Это сигнал возвращаться в часть! – говорит лейтеха с облегчением, – наверное, нашли диверсантов! Так, закончили поиски, уходим!

      Совсем