Жена на полставки. Кристина Зимняя

на что я обратила внимание, было платье. Шелковое платье, едва прикрывавшее колени незнакомой девицы. Отвратительное платье! Нет, оно было довольно красивым и неплохо сидело на девушке, но все его достоинства перекрывались одним существенным недостатком – ткань была идентична материалу моего наряда. Из-за того, что я проспала и не успела в мастерскую за заказанным для вечера костюмом, пришлось облачаться в то единственное, что еще не надевала, – результат первого и последнего совместного с мужем похода за покупками. А неношеным это шикарное платье, с затканным серебром лифом, было потому, что я с некоторых пор терпеть не могла синий – любимый цвет Грэгори. Наглядным свидетельством любви мужа к этому оттенку являлись брачные эсты на моих руках – витиеватые узоры, треугольником оплетавшие кисти от запястий до первых фаланг средних пальцев, придавали откровенной синюшности моей белой коже.

      Это уродство послужило поводом для единственной семейной ссоры. Я требовала, чтобы Грэг изменил метки на золотистые, о которых мы договаривались изначально, а он смеялся и твердил, что подбирал под цвет глаз. Со временем я привыкла, но синего избегала принципиально, даже подаренный шип перекрасила. А тут…

      От глубокого выреза чужого платья, отделанного, к счастью, не серебром, как у меня, а золотом, я перевела взгляд выше. Пышные волосы, такие же черные, как мои, только вьющиеся, обрамляли хорошенькую мордашку с неестественно-синими, явно искусственно подкрашенными глазами. Брови и ресницы незнакомки были мастерски подведены, но мне как женщине было прекрасно видно, что натуральные для нее тона принадлежали скорее блондинке, чем брюнетке. Девица в упор таращилась на Грэгори, изогнув кукольный ротик в полуулыбке. Возникшие в моей голове неприятные мысли нашли свое подтверждение, как только я посмотрела на спутника девушки. Это был Коллейн.

      – Риада, детка, как ты повзрослела, похорошела, – засюсюкал лэйдар.

      Я мысленно скривилась, не забыв нацепить на лицо приличествующую случаю улыбку. Девица молча хлопала ресницами и да, действительно краснела. Вот только робкими бросаемые на моего мужа взгляды я назвать не могла. Наверное, если бы Грэгори повел себя слишком дружелюбно или поцеловал протянутую ему руку, я бы не удержалась и сказала какую-нибудь гадость, но, к счастью, он ограничился пожатием костлявых пальчиков и вежливым приветствием. Коллейн на правах старшего родственника представил мне свою сестрицу, и та тут же защебетала о том, что никак не предполагала, что у милого Грэга такая супруга. Какая именно, я уточнять не стала. Брэмвейл поспешно раскланялся, пообещав продолжить беседу позже, и предусмотрительно утащил меня в стеклянную кабинку подъемника.

      Уже за закрытыми прозрачными дверцами я оглянулась – на лицах смотревших нам вслед Джойса и Риады застыло абсолютно одинаковое тоскливо-голодное выражение. Я невольно вздрогнула и прижалась спиной к мужу. Заскрипели канаты, кабинка качнулась и плавно поехала вниз, а Грэгори вдруг странно затрясся. Я повернулась