Летающая голова. Гай Себеус

человечьим умом указание Создателей? Может быть, то, что эта женщина находится нынче при смерти, и есть их недвусмысленное решение? А она, Чиста, своим вмешательством вступит в противодействие с ним?

      Танату, Богу Смерти, посвящены были земли Черноморья. Долгие годы столицей земель был соседний Тан-Аид, светлоглазые дочери которого, называемые Белоглазыми танами, и поручили ей гривну равновесия. Это было ритуальное шейное украшение с двумя камушками: чёрным и белым. Белоглазые таны были почти изведены жрецами Тан-Аида, превращены в каменные истуканы на холмах. Только одной из них, Петал, удалось скрыться за море. Петал заботилась о своей родине даже на расстоянии. Но тут даже она ничем не могла помочь.

      Чиста решительно не хотела больше служить Богу Смерти и помогать рождению убийцы. Достаточно пролил крови её топорик-лабир за время бытности амазонкой!

      Слабость накатила на лекарку. Она так стара! В этих краях так подолгу люди не живут! Да и глаза давно уж заросли бельмами! Чиста грустно усмехнулась: тоже белоглазая!

      Вдруг в её душе вспыхнул соблазн отговориться от оказания помощи роженице по причине собственной слепоты и старческой немощи. Этот соблазн был столь силён, что Чиста уж привстала, чтобы, по пути подобрав нужные слова, вылезти из кибитки наружу. Но не получилось. То ли она оперлась на полог повозки, то ли прохладный ночной ветер толкнул его. Но роженица очнулась и прохладной (в такую-то жару!) рукой зацепилась за её пальцы.

      – Спасибо, Чиста, что не отказала в помощи, – с трудом выговорила женщина сохнущими от муки губами. – Всё в руках всемилостивых Создателей, но спасибо, что ты не отказала!

      Чисту будто пробило небесной молнией. Она умела читать знаки. Это, несомненно, был ответ её колебаниям.

      Теперь выбора у неё не было.

      2

      Радости степняка, в самый тёмный ночной час получившего, наконец, наследника от любимой жены, не было предела! Он вёл себя, как безумный: вопил песни, катался по земле, радостно тормошил своих многочисленных полусонных женщин и детей.

      И лишь потом, взяв на руки свёрток с долгожданным сыном, притих и деловито справился, с трудом определяясь, куда смотреть, дабы избежать незрячих глаз лекарки.

      – Тебя отвезти домой, или ты сама доберёшься? А то мне ещё жену хоронить! – он, бедняга, никак не мог внутренне перебраться из беды в счастье!

      – Я доберусь сама, хотя жену тебе хоронить не надо, она тоже выжила, – вздохнула Чиста. – Как сына-то наречёшь?

      – Корвус! Ворон! В честь предка, который привёл народ летунов в эти земли! Имя давно поджидает моего мальчика! Специально не расходовал его на других детей! Эй, небо! Эге-ге-гей! У меня родился Корвус! – степняк сначала хотел подкинуть сына к звёздам. Но потом опомнился и просто бережливо, очень бережливо, лишь на миг, поднял свёрток с ребёнком вверх. – Всё, Чиста, оседаю в Тагане, хватит шататься по степи! Выучу сына, он у меня ещё летать будет, как все настоящие таганы-вороны! Специально готовил ему звёздное имя, чтоб прославил