Сделай и живи спокойно 2. Вадим Николаевич Демидов

никто не обращал внимание. Все просто орали друг на друга. Вторым ушёл Шкато, наш бригадир. Правда он не ушёл, а убежал и не просто убежал, а с криком: «Пля! Там пилястру под уровень выводить надо», выскочил в дверь. Но и это тоже напряжение в комнате не снизило. Мои робкие попытки вставить слово ни к чему не привели.

      Саму суть проблемы я понял. Не понимаю одного – чего они спорят? Вот он я! Спросите меня! Вас там не было, а повторять чужие слова можно бесконечно. Толку только не будет. Но кто меня спросит? Им важнее отстоять свою точку зрения. Делать нечего. Поэтому пошёл и сел на место прораба. А что? Устал я стоять и ждать. Может хоть так привлеку внимание. А если нет то, просто посижу и подумаю о том, что мне удалось услышать. Картина вырисовывалась печальная. Всё началось со звонка Ерасыла. Вкратце и очень сжато он, по телефону, выдал свою версию произошедшего.

      Это опять про джаз и моё, к нему, отношение. Точнее, про наш спор с вахтёром и уборщицами по поводу моего отношения к музыке и джазу в частности. В общем эта тема нашла продолжение. Да ещё и какое?! Уборщицы поделились своим мнением с кем-то там. Вахтёр тоже сказал пару слов кому-то. Дворник в курилке поделился своим взглядом с кем-то. А люди в горкоме комсомола работали политически грамотные. Поэтому каждый имел своё мнение о музыке. Сначала началось обсуждение внутри горкома. Может быть этим всё и закончилось – поговорили и ладно. Но кто-то решил выяснить как относится, к этому делу, товарищ Крапивин. После этого всё и завертелось…

      Сергей Вадимович хоть и был занят, но подошёл к этой проблеме со всей своей ответственностью. Я подробностей не знаю. Мне эти подробности не докладывали. Всё что я знаю это кусочки информации, которые мне удалось вычленить из общего разговора. Но возвращаясь к Крапивину, то первое, что он сделал это позвонил куда-то по поводу плаката, с которого всё, по идее, и началось. Вахтёр, как потом оказалось, отказался верить в существование этой бумажки и требовал подтверждения. В общем существование плаката подтвердили, но самого его не нашли. Зато где-то раздобыли фотокопию, которую и привезли ближе к обеду. Только этим всё не закончилось. Люди, что приехали вместе с фотокопией, тоже имели своё мнение. Спорили они с вахтёром недолго, зато продуктивно. А когда уезжали к себе, во всю обсуждали это происшествие. Дальше больше. У всех же есть знакомые и друзья? А уж про комсомольцев вообще говорить нечего. Все они друзья и товарищи. Волна обсуждения между ними пошла во все стороны. Тем более, что телефон стоял почти в каждом кабинете. Из горкома в обком. Из обкома в райком. От комсомольцев к пионерам, от тех к коммунистам. Короче – полная информационная эта самая. А когда вернулся Ерасыл с фингалом в пол-лица и ему всё это рассказали, то он, тут же начал звонить в Калугу. Я в это время, ещё ехал в поезде. Поэтому мне повезло. Первые разборки прошли мимо меня. А потом было поздно – ночь на дворе и все спят. Блин! Я всегда говорил, что москвичи те ещё… Не умеют держать язык за зубами, короче. Аж бесит!

      – А что не так-то? – не выдержал я, понимая кто меня подставил, – где я не прав?

      Надоело