Лягушонок и Мистер Совершенство. Марина Дмитриева

идиотка. Если папа узнает, что я выставил Инну за дверь, босой, едва одетой, без документов, денег и телефона, не посмотрит на мой возраст здоровенного лося, надерет задницу так, что я неделю садиться не смогу. Проучил, млять, повеселился, млять! Лягушонок опять все с ног на голову перевернула.

      Быстро сунул ноги в какие-то тапки и, перескакивая через несколько ступеней, побежал по лестнице. Лифт Инна точно не вызывала, я бы услышал характерный шум раздвигающихся дверей. Может, между этажами где-то затаилась и ревет в три ручья? Нет, эта история точно не про Рыжую-бесстыжую, она реветь не будет, лучше в волосы вцепится.

      Когда запыхавшийся выбежал из подъезда, Лягушонок, куда-то направляясь, уже почти пересекла весь наш двор. Хорошо, что Инна рыжая, яркая, захочешь пройти мимо, а не пройдешь, непременно заденешь.

      Идет так неторопливо, расправив плечи, будто уже обернулась павлином, словно она не босая, не в затрапезной майке с зайцем на пузе и растянутых пижамных шортах, вышагивает как модель на подиуме. Нет, задницей не вертит, но несет себя горделиво, нос кверху задрала аки царица.

      Пришлось немножко ускориться.

      – Стоять! – Схватил ее за руку, развернул к себе. – Ты куда собралась?!

      – Сэр Бесподобный, а тебе не все ли равно?!

      И только горящие огнем щеки да блестящие то ли от праведного гнева, то ли от непролитых слез глаза показывали, как ей сейчас неловко и стыдно.

      От страха, бега дыхалка немного сбилась. И эти сиськи ее, будь они неладны.

      Лягушонок дернула рукой, но у меня бульдожья хватка, а у нее ослиное упрямство, поэтому попытки высвободить руку продолжились.

      – Инна, черт возьми! Неужели так трудно нормально попросить прощения?

      Рыжая перестала дергать рукой, замолчала, насупилась, посмотрела мне в глаза, облизала свои губы-вареники:

      – Но я правда случайно свет включила, поверь, я не хотела выставлять тебя придурковатым эксгибиционистом.

      Слова-то какие знает.

      – Прости, что так получилось. – Алые пятна на девичьих щеках стали еще краснее.

      Инна все-таки попросила прощения, правда заставила изрядно побегать за собой. В груди вдруг появилась непонятная нежность к этой сумасбродной гордячке. Даже захотелось прижать ее к себе настоящим любящим братом и ласково погладить по огненным спиралям волос.

      Откашлялся:

      – Ты тоже меня извини, Лягушонок, я, кажется, перегнул палку с воспитанием.

      – Н-да, воспитание совсем не твоя стезя, – тут же куснула Инна. – Макаренко из тебя получился так себе.

      Она еще и про Макаренко знает.

      – Пошли уже домой, трудный подросток, там тебе Леся какая-то уже обзвонилась.

      – А ты молодец, Мистер Совершенство, не боишься экспериментировать с модой. – И хитро прищурила свои болотные глаза.

      – Чего?! – не понял я.

      – Тапки у тебя модные, – озорно скалила зубы Лягушонок.

      Посмотрел на ноги и захохотал: обуваясь в спешке, сунул ноги в разные шлепки, причем мне достались только левые.

      – А