Лягушонок и Мистер Совершенство. Марина Дмитриева

и делаешь все, что взбредет в голову. Инна, забудь об этой встрече. Послушай, любить надо тех, кто этого достоин. А твой папаша только плевка в свою сторону заслуживает и больше ничего.

***

      Лягушонок

      Любить надо достойных… В глазах Мистера Совершенство я к таковым (как и мой непутевый родитель) не относилась. Меня он никогда не любил, никогда не разрешал приблизиться, только терпел как что-то надоедливое, но неизбежное, вроде шума чайника поутру или плохой погоды за окном.

      Приехавшая буквально через полчаса мама сначала загребла меня в свои объятья, сдавила так, что заболели ребра, потом стала щупать, спрашивая, все ли со мной в порядке, а после утвердительного ответа принялась покрывать торопливыми лихорадочными поцелуями мое лицо. Затем, несмотря на свои убеждения против физических наказаний детей, так дала по рукой заднице , что я от боли и обиды (ведь все это происходило на глазах у Мистера Зазнайки) чуть не полезла обратно на липу. Выпустив пар, мама снова начала обниматься и целоваться, а у меня по щекам непрестанно текли слезы, запоздалые сожаления и страх выходили из организма.

      – Инна, ну почему ты туда залезла? Зачем?! Я не понимаю?!

      Горло перехватило спазмом, не хотелось еще больше расстраивать маму, рассказывая о неприятном инциденте с моим ненастоящим биологическим отцом. Зарыдала пуще прежнего, и теперь уже я стала покрывать торопливыми, немного подлизывающимися поцелуями мамины мокрые от слез щеки.

      – У, девочки мои, совсем сырость развели, – сокрушался дядя Саша.

      А мы с мамой продолжали обниматься и плакать безутешными царевнами Несмеянами.

      – Инна изобрела новый способ врачевания душевных ран, – раздался ироничный голос Мистера Совершенство, – «страхотерапия» называется. Очень креативная девочка растет.

      – Инуся, что случилось?

      Стоящие комом в горле разбитые девичьи иллюзии душили, не давая говорить. Мама, сообразив, что без свидетелей я буду более откровенной, потащила меня в дом. И там долго-долго пытала. Конечно, я не выдержала, рассказала ей о придуманной мной сказке, в которую почему-то поверила, хотя не наивная девочка ведь была, о сказке, которую изгваздали нелицеприятной правдой и замуровали глыбами человеческой низости.

      Мама меня больше не ругала, прислонила к себе, обняла и стала укачивать, словно маленькую девочку, ласково поглаживая мои кучерявые волосы.

      – Инна, твой папа… Я как мотылек неразумный да прямо в огонь. Бабушка Маша меня предупреждала, но кто будет слушать маму, когда глаза застит любовь.

      – Да, папа, точнее биологический отец, красивый, на короля викингов похож.

      Мама снова грустно улыбнулась.

      – Красивый, – протянула она печально, – для меня, нудной отличницы, всегда соблюдающей правила и слушающейся родителей, он открыл совершенно новый мир: мотоциклы, байкерские вечеринки, лихие заезды, скорость и страсть без тормозов. От чувства свободы и влюбленности кружилась голова. А как он пел у костра под гитару. Таким чуть хрипловатым, отдающим вибрацией по всему телу голосом. Все