окружающих, на прогрессирующую деградацию, ненависть, что позволяет смотреть на солнце, не обжигая глаза, и видеть сквозь выжигающие блики ультрафиолета, максимально отчëтливо видеть лучшие миры, где нет ни одного человека, а лишь Высшие, что стали таковыми, эволюционируя из рядовых существ, отдалëнно похожих на «человеков», живших подобной жизнью, но развивающих не ленивый прогресс, позволяющий вообще ничего не делать, указывая роботу, что тебе нужно, а духовную ступень, на ряду с физической составляющей и разумом. Помимо ненависти, в этих глазах, в этом взгляде, чëтко выражена, прогрессирующая, чудовищная усталость, не от чего-то конкретного, а сразу от всего и вся. Усталость человека, которого уже нечем удивить в этом мире, которому уже ничего не интересно, ничего не хочется, от слова совсем, и ничего не надо, лишь бы быстрее пришëл смерть, (да-да, это не опечатка, не во всех мирах женщины исполняют эту роль, да и более того, главный Смерть, что регулирует все миры, тоже мужчина, скажем так, генеральный директор, всех ритуальных агентств, соответственно и жнецов и замов по этому роду деятельности на каждый жилой сектор, жилых вселенных.) так сказать, отмучиться и на боковую. И третье, что кроется во взгляде Чарльза, это бесконечная искренность, перемешанная с детской наивностью, несмотря на его чуткую интуицию, на то, что он впервые же минуты, точно определяет, что человек перед ним, самого низшего сорта вно, прям, худшее из худших, тот сорт, который вообще ни в какую составляющую навоза не войдëт, так как убьëт все удобрительные функции, этот парень, до последнего искренне верит, надеется, и пытается найти в своëм собеседнике, что-то хорошее. Спасибо ненависти и умению читать людей, благодаря которым, он всегда оказывался прав, и несмотря на свою наивность, не обжëгся, об это бесформенное и бесполезное, вы поняли что. Само олицетворение ненависти, мирская усталость, и ангельская наивность, и искренность, которые в совокупности, заставляют видеть какую-то чистоту или своего рода невинность. Вот каков взгляд человека, на всю жизнь, искренне полюбившего нашу взбалмошную Степаниду. И теперь, подытожим. Вырос парень, до безумия, благодарный родителям, за все меры строгости, за сумасбродную избалованность, на фоне излишнего доверия, которая переросла за счëт кредо, и кардинально сменила направление с минуса на огромный плюс, подарив парню, шикарное будущее, за, казалось бы, бесполезное жизненное кредо, от которого он не отступался ни на минуту всей своей жизни, и большая часть благодарности, за шахматы и теннис, которые пробудили в нëм, неистового математика всех направлений, физика, химика и прагматика, умеющего правильно составить свой график на жизнь, и просчитать всë что угодно, на сорок шагов вперëд, учитывая все детали и мелочи, как имеющиеся, так и невозможно-возможные, которые все обычно называют «форс-мажоры». Октиновская премия, кстати, между делом, это альтернатива, нашей Нобелевской, просто