Гонки по вертикали. Александр Ильич Васильев

капли жалости при этом не испытывал.

      Женька допил остатки водки, оторвал ногу у несчастной курицы и впился в неё зубами.

      – …моя биография – это биография всей страны, – продолжал он с набитым ртом. – С небольшими вариациями, конечно, но в целом – всё то же самое: строительный техникум, пьяные дебоши в общаге, армия, дедовщина, служба на Кавказе, анаша, нацвай, спирт, дембель, месяц загула после него. Работа на стройке века… на какой?… да плевать – все они тогда были Стройками Века. Мастер, прораб, начальник участка, замдиректора… Сдача объектов, комиссии, ещё комиссии, обмывание, брудешафт, лживые клятвы в вечной дружбе, пьянки, бабы, бани, опять эта зараза…. – он щёлкнул пальцем по пустой бутылке. – Потом развал предприятия, оказывается строители стали не нужны – всем подавай юристов, менеджеров! – и меня выбросили на улицу. Теперь вот подвизаюсь мастеришкой у дорожников. И снова пьянки, бабы, бани…А в перерывах между этим – семья: сопливые дети, зарёванная, разочаровавшаяся жена, и снова пьянки, но теперь уже не для души, а только чтобы убежать от беспросветной действительности…

      Помолчали.

      – Так ты, стало быть, женат? – спросил Лёха безучастно. Не то чтобы ему было интересно, но не молчать же?

      – Да, – голос Женьки потеплел, в голосе неожиданно проявились едва уловимые нотки нежности. – Женат. Угадай, на ком? – он хитро прищурился.

      – Даже не представляю. Погоди-ка! Неужели на Наташке!? – Лёха вдруг раздавил огурец в кулаке. Внезапно ему стало невыносимо жарко… от выпитого ли!?

      – Точно! – у Женьки глаза стали масляными, он казалось, так ничего и не заметил. – Вот мой единственный свет в окне! Луч света в тёмном царстве! Ну и, само собой, дети: две расчудесные дочурки и младшенький – орёл степной, казак лихой!

      – Давай-ка выпьем за твою семью, – наполнил стаканы профессор. Поднял свой на уровень глаз и с пафосом сказал: – За то, что тебя ещё держит в этом мире!

      Женька удивлённо вытаращился на приятеля, рука дрогнула, но всё же выпил до дна, привычно понюхал рукав, однако вовремя спохватился и хрупнул огурцом. Сглотнул торопливо, сдавленно прохрипел:

      – Спасибо, старик, за тёплые слова! Вот уж чего-чего, а не ожидал…

      Алексей доверительно положил ладонь ему на руку.

      – А ты хотел бы прожить жизнь заново?

      Рука с огурцом повисла в воздухе.

      – В каком смысле?

      Профессор навалился локтями на стол, и, глядя прямо в мутные глаза однокашника, на полном серьёзе сказал:

      – В самом прямом. Я могу вернуть тебя назад, правда, только на тридцать лет, в этот самый день и час…

      Женька натужно рассмеялся, но глаза вдруг стали серьёзными.

      – А ты кто – Мефистофель?

      – Бери выше!

      – Ого! А куда уж выше-то? Разве что Сам…

      – Жека, не ёрничай, пожалуйста…

      – Послушай, дружище, – перебил его Женька, – в тебе плещется почти пол-литра «огненной воды», и я знаю, что ты готов перевернуть весь мир прямо сейчас, не