Наследник для чужого мужа. Ирина Шайлина

был Юра, наверное было бы легче. Хотя нет, о чем я? Тяжелее было бы во сто крат. Всё же, не стоило соглашаться. Но… я вспомнила взгляд сестры. То, как она смотрит на чужих детей. Да, мы так и не смогли стать родными с ней, хотя казалось бы, роднее некуда. Если… если я подарю ей ребёнка, то быть может, все изменится? И она так цеплялась за мою руку, наша маленькая стальная леди. Это я лежу с растопыренными ногами, без труселей, это в меня засунут трех человеческих эмбрионов, а страшно ей. У меня по очереди, то паника, то апатия. И острое желание сбежать. Прямо в этих чулках и шапочке, с рубашкой, под которой ничего нет. Забиться куда-нибудь, спрятаться, вылечить свою больную любовь, вывести всех тараканов из головы…

      – Быстрее, – умоляю я. – Я больше не могу ждать!

      Не могу ждать не потому, что хочу этой беременности, а потому что понимаю – ещё немного и я просто убегу, вот и все. Доктор смотрит на меня осуждающе, медсестра легонько похлопывает по предплечью – ободряет. А потом… Мне не говорят закрыть глаза, я сама это делаю. Чувствую прикосновение к своему бедру и вздрагиваю от неожиданности. Это произойдёт сейчас. Именно в тот день, в который мой организм максимально настроен на зачатие – его ещё и гормонально подтолкнули. Ошибки, неудачи не должно быть. Всё будет хорошо. Хорошо? Владка, да ты с ума сошла!

      Пальцы скованные холодным латексом перчаток касаются меня в самом сокровенном месте. Да, сейчас я забеременею ребёнком Юрки, но совсем не так, как мне в грешных мыслях мечталось…. И ещё понимаю, что раньше не паника была, а так, цветочки… паника вот сейчас, когда мне кажется, что я просто сорвусь с места, унесусь прочь, снеся по дороге все медицинские инструменты и пробирку, в которой и хранятся взращённые эмбрионы…

      – Больно не будет, – слышится чей-то голос.

      Те же пальцы раздвигают мои половые губы, в меня что-то вводят, тонкое, холодное… Сам холод заливает меня изнутри, проклятье, они что, заморозить меня решили? И я… сдаюсь. Я не могу больше.

      – Я не хочу, – решительно заявляю я. – Я передумала. Мне… страшно. Отпустите меня домой. Юль, я тебе верну деньги, когда-нибудь… Или кредит возьму. Я не могу, не могу так…

      Доктор снова смотрит на меня из-под седых кустистых бровей. Осуждает. Да кто он такой, чтобы судить? Убеждаю себя, его мнение для меня ничего не значит. Я сама. Я всегда все сама, всю свою дурацкую жизнь. А сейчас я домой хочу, чтобы настала пятница, я выпью текилы и буду танцевать, пока мне не откажут ноги. А когда откажут, упаду, и буду лежать там же, на танцполе и плакать, и пусть вокруг меня скачут беззаботные пьяные люди…. Главное забыть круглые Юлькины глаза, в которых страх, паника, надежда…

      – Влада, – говорит она, шёпотом зачем-то. – Всё. Они в тебе.

      – Всё трое? – спрашиваю я.

      Юлька кивает, а я начинаю смеяться. Пытаюсь встать, но побледневшая Юлька удерживает меня на месте – волнуется за эмбрионы, как несушка за свои яички. Я снова смеюсь и не могу остановиться. Меня везут куда-то по коридорам, осторожно укладывают на постель – я безучастно смотрю в потолок, сил на смех уже не остаётся.