Если не наступит завтра. Олег Александрович Якубов

Лучинский был единственный. На за¬нятиях пытались разговаривать только на иврите. Если к Ави кто-то обращался с вопросами на ином языке, он делал вид, что не слышит. Объяснял значение слов всеми доступными методами, включая мимику, жесты и игры.

      ***

      Однажды во время ужина Ави обратился к Роману с неожиданным предложением: «Давай завтра прокатим¬ся в Тель-Авив».

      – Так ведь рабочий же день…

      – Пустяки, с начальником мастерской я договорился, он тебя отпускает. Побродим по городу, посидим в кафе у фонтана «Дизенгоф-центра», оттуда вид открывается просто чудесный, – увещевал его Ави, а потом доба¬вил: – К тому же с тобой хочет поговорить один твой знакомый.

      – Какой еще знакомый? – удивился Роман. – От¬куда у меня в Израиле знакомые, кроме здешних?

      – Ну, завтра сам увидишь, – туманно ответил Ави. – Значит, договорились?

      – Хорошо, давай съездим, – ответил Роман, уже по-нимая, что за этим предложением кроется нечто иное, чем обычная прогулка.

      Этому разговору предшествовала целая череда напря-женнейших совещаний в неприметном строгом здании без всяких вывесок и каких-либо иных опознавательных знаков, а еще ранее – кропотливая деятельность людей, которые не всегда даже знали, с какой целью и для чего выполняют они возложенную на них миссию.

      О полученных сведениях бригадному генералу до-кладывал майор Эфраим Гуральски, а затем они вместе отправились на доклад к одному из руководителей изра-ильской разведки.

      – Предпринятая нами проверка, – сообщал генерал своему непосредственному шефу, – дала довольно любо¬пытный результат. Мать Лучинского влюбилась в молодые годы в арабского коммуниста Джамала Зевар-ага. Судя по-всему, это был тот еще конъюнктурщик. Поняв, что в СССР его жить не оставят, он познакомился в Москве с некой шведкой и вместе с ней сумел удрать в Стокгольм, где проживает и теперь. Он ничего не знает не только о существовании своего сына, но даже и о беременности своей бывшей возлюбленной не догадывался. Удрал, как последний трус, даже не попрощавшись с любимой. Лу- чинский уверяет, что в их семье о его биологическом отце говорить было не принято и он даже имени его не знает.

      – Сомнительно, господа, вам так не кажется?

      – Кажется, – согласно кивнул генерал. – Но сути дела это, по большому счету, не меняет.

      – Вот как раз по большому счету и меняет, – резко возразил шеф разведки. – К чему скрывать такую оче-видную деталь, какая истинная причина в этом сокры¬та?.. Не исключаю, конечно, мысль, что за этим могут быть причины сугубо семейные, нежелание говорить о личной жизни матери, тем более что ее уже нет, но, воз¬можно, причина куда более серьезна. Ну, хорошо, к этому мы еще непременно вернемся. Что в остальном? – и он испытующе взглянул на майора.

      – В остальном все подтверждается. Рос себе парень, увлекался радиотехникой. Директор его школы, сейчас он на пенсии, выпускник факультета восточных язы¬ков местного университета,