Дневник убийцы. Самина Шумякова

или исключить подозреваемого. Так что, если мы просим тебя о предоставлении ДНК – это, чтобы идентифицировать или исключить тебя. Ты согласишься на это?

      – Возможно.

      – Об этом я тебя и спрашиваю, потому что сейчас глядя на улики, вполне вероятно, что на месте было найдено ДНК, и мы сделаем все возможное, чтобы сложить целостную картину. Твое имя упомянуто в деле. По какой-то причине эти люди указывают на тебя.

      – Я без понятия почему. Это безумие. Это бред какой-то.

      – Было бы безответственно с нашей стороны не рассмотреть это.

      – Я знаю, вы выполняете свою работу, а я, видимо, должна с кем-то связаться.

      – Справедливо, – согласился Джерри. – Мы все понимаем. На твоем месте мы бы чувствовали то же самое.

      – Я в шоке. Правда, в шоке, что кто-то мог обвинить меня в этом. Что, если мы поругались, то я пошла убивать ее? Да бросьте!

      В тот момент, когда я встала и вышла, меня мгновенно задержали.

      Из комнаты для допросов меня доставили в Линвуд, женскую окружную тюрьму Лос-Анджелеса. 8 июня 2009 года мне были предъявлены официальные обвинения в убийстве Эбигейл Ривера и установлена сумма залога в 10 миллионов долларов. С момента ареста моего, я ни разу не признала свою вину. Не хотела ее признавать.

Суд и приговор

      Я не забуду этот день никогда. День, когда моя жизнь была разрушена.

      Судебный процесс по моему обвинению состоялся в начале 2012 года, спустя 26 лет после убийства Эбигейл Ривера.

      Во время заседания прокуроры представили доказательства против меня в виде моего дневника, личного компьютера и многое другое. А также продемонстрировали присяжным кадры мертвой Эбигейл Ривера. Присяжные видели ее залитое кровью и покрытое рваными ранами лицо – один ее глаз был открыт и жутко смотрел на зрителей, а распахнутый рот будто застыл в безмолвном крике о помощи.

      Прокурор рассказал, что я, использовав полицейскую дубинку как оружие, которое было вручено мне, для применения, руководствуясь принципом всех американских полицейских «служить и защищать», зверски избивала Эбигейл.

      Но краеугольным камнем в доказательствах моей вины стал тест ДНК.

      Мой адвокат, конечно, пытался вызвать сомнения у присяжных, говоря о том, что прошло много лет и все это время конверт с пробиркой хранился не надлежащим образом. Он показывал фотографии затертого, пожелтевшего конверта, через дырку в котором виднелась пробирка с образцом. В конце концов, тампон с мазком могли подменить. Но эти аргументы, к сожалению, прозвучали неубедительно.

      Адвокат старался натолкнуть присяжных на мысль о том, что полицейские, которые расследовали дело по горячим следам, неспроста не видели меня в числе подозреваемых, а потому что это было маловероятно, и значит, я не виновна.

      В марте 2012 года, после непродолжительного обсуждения, присяжные вынесли мне вердикт – виновна.