Штабс-ротмистр. Анатолий Матвиенко

лопатку и вышли из спины.

      Стоявшие рядом бойцы в чёрных беретах моментально приготовились к бою. Кто не обладал Одарённостью, активировал амулет.

      – Всем – немедленно прекратить! Граф! Вы с ума сошли! – воскликнул вице-губернатор.

      – Отнюдь, ваше сиятельство. Этот мерзавец подпитывал командира кинетикой, усиливая его удары. Но я воспользовался знанием, что Энергию третьего лица примитивная безделушка не блокирует. Просто расширил канал для плетения штурм-прапорщика, и этот дуболом, не контролируя выход Энергии, от души размазал Буранова по стенке. Хотели меня прибить, нарвались сами.

      – К целителю его! Буранова, когда очнётся, командиров штурм-групп и всех девяточников – в мою каюту!

      Князь развернулся и покинул бак, не скрывая раздражение. Дуэль с ограничениями, фактически – спортивно-дружеский мордобой, переросла в серьёзный конфликт между его охраной и основной боевой силой.

      Понимая чувства начальника, Виктор Сергеевич поднял глаза и увидел через стекло капитанского мостика лицо Львовой, неподвижно глядевшей на арену ристалища как с театрального балкона. Её эмоции были запечатаны маской непроницаемости, но почему-то граф решил, что увиденное ей не понравилось. Буранова проучил правильно. А с вторым негодяем хватил лишку. Правда, до Ново-Йорка целитель его заштопает, никакая собственная магия такую дыру не залепит. Всё равно – жестоко. Получается, он ничем не лучше костоломов в беретах.

      Совещание началось в обед, когда целитель прислал вахтенного матроса с запиской: штурм-ротмистра не ждать, у него множественные переломы. Шутка ли, пробил кулаком стальной лист в палец толщиной! Правая рука – в труху, на корабле не восстановится, пришлось отрезать. На другое потребуется дня три, не меньше, как и у Хвостицына. Без целительской магии можно было бы зашивать обоих в парусиновые мешки и отправлять на корм рыбам.

      – Все трое отстранены, – начал Горчаков, когда его не слишком большая каюта заполнилась военными в кепи и беретах, старавшимися расположиться как можно дальше друг от друга. – Буранов и Хвостицын по выздоровлении отправятся в корабельный карцер, обратным рейсом яхта отвезёт их в Ригу для отдачи под трибунал как потерявших офицерскую честь. Буранов, кроме того, теряет служилое дворянство, наследственного не получит никогда. Конечно, если трибунал и Государь согласятся с моим мнением.

      Почему-то никто в этом не усомнился. Только один из взводных штурм-корнетов испросил разрешения обратиться и задал вопрос: каковы доказательства вины Хвостицына.

      – Его плетение, кроме Тышкевича, видел Искров. И ещё одно незаинтересованное лицо, пожелавшее не раскрывать своё имя.

      «Львова!» – сверкнуло в голове Виктора Сергеевича. Пусть способность видеть чужую магию далеко не уникальна, почему-то хотелось, чтоб это оказалась она. Коль свидетельствовала в его пользу, то, быть может, не столь разочарована увиденной жестокостью?

      Зачем ему княжна… Почему важно её расположение? Для походно-пароходного романа годится