365-й час по Гринвичу. Роман Тюкавкин

картин и созданных скульптур…

      В общем, всего того, что когда-либо существовало, существует или будет существовать на Земле до скончания мира.

      Одни путники, заходящие в Ноосферу, ищут в ней дорогостоящие коммерческие тайны, другие – уникальные таланты, а третьи – пытаются вернуть собственные счастливые воспоминания.

      Алекс, молодой человек тридцати пяти лет, высокий, худощавый, со светлыми вьющимися волосами, решил подключиться к Ноосфере только с одной целью – заработать, и заработать как можно больше.

      В ней он появился в зале, где проходил изумительный концерт гения музыкального мира. Музыка, исходящая откуда-то сверху, ритмично отбивала в теле Путника сладостную дрожь, а от сверкающего роскошного убранства этого зала у него в глазах появилась сильная резь.

      Алекс сделал несколько шагов по золотой лестнице, идущей в просторный концертный зал.

      Поднявшись наверх, он увидел множество музыкальных инструментов: трубы весело общались с флейтами, скрипки, альты и виолончели обнимались со смычками, а барабаны целовались с собственными палочками.

      Перешёптывание и хихиканье музыкальных инструментов заглушали разливающиеся по всему залу разноцветные волны звука: нежно-фиолетовые, дымчато-серые и алмазно-голубые. Алекс вспомнил свою возлюбленную красавицу Эльзу и со страхом осознал, что он только что охладел к ней и влюбился в нечто более чистое и совершенное – в изумительную музыку.

      Ибо на огромной сцене выступал Вольфганг Амадей Моцарт, играя одно из собственных произведений на полупрозрачном фортепиано. Он заметил изумлённого Алекса и подозвал его к себе неторопливым жестом.

      – Ты когда-нибудь играл на фортепиано? – строго спросил Моцарт, повернув голову к незнакомцу.

      Даже во время разговора пальцы великого австрийского композитора не переставали двигаться и ткать восхитительное музыкальное полотно, повисшее над величественным концертным залом. Моцарт обращался к Путнику на немецком, но Алекс всё понимал, так как в Ноосфере языкового барьера не существовало.

      Алекс мог видеть, как дрожат от волнения и нетерпения звуки, в ожидании того момента, когда настанет их черёд услужить великому композитору.

      – На фортепиано – никогда. – произнёс молодой человек.

      – Отлично. В этом случае мне не придётся переучивать тебя и вычищать все ошибки. Наверняка ты нахватался бы их от бездарных учителей. – сказал Моцарт, улыбнувшись и встав со стула.

      Как только он перестал играть, чудесная мелодия смолкла, а музыкальное полотно померкло и растворилось в воздухе. Фортепиано взвыло от одиночества и горько заплакало, поскольку оно не могло жить без пианиста, как влюблённое девичье сердце не может вынести долгую разлуку с возлюбленным.

      – Я могу занять ваше место?.. – робко спросил Алекс.

      – Конечно. Живые и должны занимать места ушедших в небытие… – улыбнулся гений.

      – Благодарю вас.

      – Теперь начинай играть.

      – А как?

      – Пожалуйста, впредь без глупых вопросов! – разразился недобрым смехом Моцарт, погрозив собеседнику пальцем. – Просто играй и ни о чём не думай!

      Первая попытка приобщиться к искусству провалилась после четырёх аккордов, поскольку Алекс с размаху ударил по клавишам и они согнулись пополам, обнажив острые края, разрезав его пальцы, от чего он громко вскрикнул.

      – Почему ты остановился? – разозлился Моцарт, уже начавший терять терпение. – Сейчас же продолжай играть!

      – Я не могу!

      – Это не оправдание. Играй!

      Сквозь слёзы Алекс начал исполнять простенькую мелодию из трёх нот, пока острые края клавиш нещадно терзали его человеческую плоть. Фортепиано огрызалось и не желало подпускать к себе незнакомого ей музыканта. Но самым ужасным для Путника была не боль, а искорёженный грохот, издаваемый клавишами под жёстким напором его изрезанных пальцев.

      – У меня ничего не получается… – отчаянным голосом пожаловался Алекс. – Что я могу сделать, не имея таланта?

      – Да что же это такое… – разочарованно промолвил Моцарт. – Когда у тебя кончатся оправдания? Нет таланта – замени его трудом!

      – Тогда сколько времени мне надо играть?

      Моцарт посмотрел на потолок концертного зала и нахмурился.

      – Думаю, чтобы дорасти до моего уровня – полвека. Но я обучу тебя всего за пять лет! Не бойся, в твоём мире не пройдёт и десяти минут, как я превращу тебя в гения…

      Алекса затрясло от мысли о предстоящих мучениях и на его лбу выступил холодный пот. Клавиши не переставали резать его пальцы, в то время, как отвратительные звуки разливались в воздухе, раздражая музыкальные инструменты, занимавшие места в зрительном зале.

      – Посмотри: зрители не хотят слушать мою игру. Моя музыка им совершенно не нравится! Видимо они чувствуют, что у меня ничего не получится. Наверное, не быть мне музыкантом… – с грустью в голосе произнёс Алекс.

      Моцарт ласково улыбнулся