Алан Уайт. На грани. Олег Вешкурцев

он все же нагнал его возле деревянного сарая. В то время, пока Алан пытался восстановить дыхание, Виктор, стоя на коленях, пытался рассмотреть через щели в дощатой стене, что было внутри.

      – Слышишь это мерзкое хрюканье? – не отвлекаясь от стены, спросил Виктор.

      – Вроде бы слышу, но не уверен. У меня просто сердце колотится, словно бешенное… Дай отдышаться, и тогда тебе точно скажу.

      Алан смотрел на Виктора, явно имеющего лишний вес, и не мог понять, как он так быстро добежал до сарая, не имея при этом отдышки, которую испытывал сам Алан.

      «Как окажусь дома, вернусь к пробежкам», – решил для себя Алан.

      – Некогда нам ждать, возможно, нас уже ищут, пошли. – внезапно сказал Альварес и направился к двери сарая, стараясь двигаться максимально тихо.

      После того как боливиец скрылся за дверью сарая, прошло, наверное, всего пару минут, которые необходимы были Алану, чтобы восстановить дыхание, после чего он последовал в сарай за другом.

      – Виктор, ты тут? – тихо спросил Алан, оказавшись в темном пространстве сарая, в котором одновременно чувствовались запахи сырости, навоза и гнилостных разложений. Из-за того, что в сарае было всего два небольших окошка с грязными стеклами, внутри царил полумрак. В этот момент в его голове возникло детское воспоминание о рассказе отца про пиратов, которые носили черную повязку на одном глазу не потому, что были его лишены, а для того, чтобы, спустившись с солнечной палубы в трюм корабля и сняв повязку, не требовалось времени для привыкания к темноте.

      – Виктор, ты меня слышишь, отзовись! – чуть громче позвал друга Алан, после чего в сарае раздался резкий и очень громкий вопль, испугавшись которого Алан неожиданно для себя вскрикнул и отпрянул назад.

      – Алан, ты чего там стал как истукан, я же тебе машу рукой уже какое-то время? – раздался крик Виктора.

      – Извини, Виктор, я ничего не вижу в этой проклятой темноте, у меня глаза пока к ней не привыкли.

      – Да черт тебя дери, какие же вы, гринго, все нежные! – ругался Виктор, пытаясь оттащить огромного хряка от истерзанного тела Бо, которое уже было настолько обглодано животными, что, если не знать про убийство, разобраться, кому принадлежало это тело, было невозможным.

      – Иди хотя бы на мой голос, эти твари уже сожрали ему лицо, поэтому у нас есть шанс, если мы спасем его руку. Быстрей, помоги, я не смогу долго их отгонять, – крикнул Виктор, продолжавший держать самого большого хряка и ногой бить другого, пытавшегося поживиться останками усача Бо.

      Алан побежал на голос. Его глаза почти привыкли к темноте, и он сумел оббежать толстую вертикальную балку, но не увидел на земляном полу стоящего ведра, о которое, споткнувшись, рухнул прямо возле загона, расшибив себе голову о какой-то наваленный мусор.

      – Да черт тебя дери, Уайт, ты вообще под ноги не смотришь? – выругался Альварес. – Нас сейчас услышат, и мы присоединимся к бедняге Бо на радость этим мерзким животным.

      Алан попытался поскорей подняться на ноги, ругая себя за неуклюжесть. Он не придал