Моя упрямая леди. Ива Лантерн

в доме, изученном «от» и «до».

      А еще, Кэтрин не была похожа ни на кого из известных ему людей. Она кардинально отличалась от утонченной и воспитанной Эмилии, знакомой Хольдену с раннего детства. Эмили всегда держала стойку и никогда не теряла лицо. Трина же вела себя так, как хотела, не пытаясь прятать свои эмоции, не скрывала собственного мнения, порой решительно отличавшегося от общественного. Своим поведением она скорее напоминала Аннет. Но ведь Нэта – всего лишь служанка, а Кэтрин как-никак графиня! Были ли ее повадки упущением в воспитании, или же она прекрасно понимала, что делает?

      Хольден не был обделен женским вниманием и прекрасно знал, как обращаться с противоположным полом. Но непредсказуемость этой девушки пугала. Она могла ничего не делать, но даже само ее присутствие заставляло напрячься и держать ухо востро. А делать этого в поместье семьи Кёрсон молодой человек не привык. Так что всякое появление Кэтрин в поле зрения будто бы выбивало Хольдена из привычной колеи. Именно поэтому он так ждал этого вечера. Точнее не столько вечера, сколько возможности хоть немного пообщаться с девушкой, понаблюдать за ней, приоткрыть завесу тайны.

      В гостиной появились Мэтт и Дэнни. Мэтт, как всегда беззаботный и жизнерадостный, с разбегу прыгнул на диван, врезавшись в бок Хольдена. Удар получился ощутимый, но молодой человек только криво улыбнулся. Дети – они такие, с ними только терпеть.

      Дэнни медленно брел по направлению к ним. Языки пламени из камина освещали мертвенно-бледное лицо, не придавая красок, а только подчеркивая огромные синяки под глазами, которые было видно даже под упавшей на лицо челкой. Черная пижама оттеняла кожу, делая еще белее.

      – Эй, Дэнни! – позвал Хольден.

      Парнишка мотнул головой в его сторону. Челка взметнулась вверх, открывая синие глаза. Несмотря на то, что Хольден знал Даниэля с самого рождения, мальчик умудрялся пугать даже его.

      На самом деле, Дэнни не всегда был таким. Хольден помнил тот переломный момент, а именно, смерть Джины – матери Дэнни. Мальчику было всего четыре года.

      Впрочем, некоторая задумчивость всегда была присуща Даниэлю. С самого раннего детства тот мог часами играть молча и в полном одиночестве, совершенно не нуждаясь в компании. Хотя компания-то у него была. От Мэтта сложно было отделаться. Да и в целом, по первой Дэнни мало чем отличался от брата. Такой же веселый и шумный. Был. После смерти Джины Дэн замкнулся. Рекс, конечно, всячески пытался расшевелить сына и уделял ему каждую свободную минутку. Но ввиду занятости главы поместья, проблем становилось все больше и больше, а минуток меньше и меньше.

      Мэтт пошел в школу и почти круглый год находился в интернате. Контесса и другие отходили от пережитой трагедии, всячески помогали Рексу справляться с тяготами правления. Словом, у всех были свои дела, и Дэнни развлекал себя сам как мог. По большей части – книгами. Начитанности и глубина мыслей замкнутого мальчика одновременно восхищали и удручали Хольдена.

      «Ребенок должен оставаться ребенком, – как-то сказал