После всего. Евгений Майоров

руку мне на голову и потрепала волосы. – Хватит уже загоняться, пойдём в настольные игры поиграем, ты же хотел.

      Я заметил, с того дня Зоя вела себя как-то странно. Словно её тоже что-то беспокоило. Всё было заметно по её поведению: когда-то весёлая и бесхитростная пацанка теперь всем своим видом излучала обеспокоенность. Она пыталась играть свою роль, быть такой же задорной, как и раньше, словно ничего не произошло, но я понимал, что что-то здесь не так. В течение недели я тщетно пытался разузнать у Зои, всё ли у неё в порядке. Она, как ни в чём ни бывало, говорила, что всё хорошо. Звучало неубедительно. Она явно что-то скрывала. Был только один способ выяснить, в чём дело – следить за ней. Но смены не позволяли этого делать. Мне нужно было больше свободного времени, пришлось подкупить врача за три жёлтых талона. Тот выписал мне справку с освобождением от работы на трое суток, якобы у меня ОРВИ. Справку я отнёс Алексею, тот недовольно цокнул языком и сказал, чтобы я скорее поправлялся, мол, болеть некогда. Болеть в бункере было действительно некогда. Больничные давали редко, в основном матерям с новорожденными, но здесь всё, как и до войны – деньги, а в нашем случае талоны, решали многие проблемы. У меня было всего лишь трое суток, чтобы попытаться разузнать, что скрывала Зоя. Я прикидывал в уме, как мне лучше поступить, и уже заранее жалел о зря потраченных на взятку жёлтых талонах. Не сходил ли я с ума? Вероятно, расскажи я кому-нибудь обо всём этом, мне бы ответили, что у меня параноидальное расстройство. Что ж, возможно всё, но я не успокоюсь, пока не проверю. Слежка в убежище – дело непростое, коридоры между помещениями не такие уж и широкие, не везде были места, за которыми можно спрятаться. С другой же стороны, люди часто шныряли между помещениями, можно было слиться с толпой, этим я и воспользовался.

      Первый день результатов не дал. Зоя была на дежурстве возле помещения с теплицами, после смены она поужинала в столовой, зашла в библиотеку, почитала книжку, затем вернулась в казармы и легла спать. На второй день у неё был выходной. Мы завтракали вместе, Зоя подметила, что не сильно я похож на больного, на что я ответил, что уже быстро иду на поправку и после завтрака собираюсь ещё поспать. Но из столовой я не направился в казармы, а пошёл следом за ней, держа дистанцию около двадцати метров, прячась за людьми в коридорах. Один коридор за другим, я хорошо выучил бункер и легко ориентировался. Пройдя ещё пару залов, я начал понимать, куда направлялась Зоя. Она остановилась у развилки, посмотрела по сторонам и, как я и предполагал, свернула в сторону продуктового склада. Что-то не так с продуктами, с запасами или, быть может, она воровала еду с кем-то из охраны? Был только один способ узнать это – проследить до конца. Главной проблемой были дежурные у склада, они легко могли меня заметить, подойди я спереди, но помещение состояло из двух секторов. Таким образом, можно было обойти с тыльной стороны и затаиться недалеко от входа на склад, что я и сделал. Подойдя чуть поближе, смог различить несколько голосов: Зоя разговаривала с Алексеем, было ещё пару человек из охраны, но всех не упомнишь, на таком расстоянии не все слова были разборчивы. Стоя за углом, я тихонько подкрался ещё ближе. Расстояние от меня до входа на склад сократилось