Цена Победы. Новая жизнь. Даниил Никулин

щенок.

      – Аньке, значит, клавиши купил, и ничего? – не обращая внимания на требование отчима, продолжал возмущаться Рома. – Ей, значит, все можно, что она хочет, а мне ничего нельзя!

      – Почему ничего? – спокойно сказала мама, жестом руки останавливая мужа, уже готового к достойному ответу на выпад пасынка. – Займись чем-нибудь другим.

      – А если я не хочу заниматься ничем другим, тогда что? – еще громче закричал Рома.

      – Не нужно кричать, ты этим все равно ничего не добьешься, – вновь спокойным голосом, не обращая внимания на Ромины вопли, сказала мама. Дядя Саша, решив не вмешиваться в разбирательство матери и сына, вернул на нос очки и, плюхнувшись на свой диван, углубился в чтение журнала.

      Немного подумав, Рома решил взять себя в руки, он по опыту знал – повышать на маму голос бесполезно, она держится до последнего, и чтобы сорвать ее в крик, нужно очень сильно постараться.

      – Может, ты все-таки объяснишь? – на всякий случай спросил он голосом человека, который больше не ждет от окружающих ничего хорошего.

      – Не сейчас, – жестко и не глядя в глаза сыну, отрезала Светлана и пошла обратно на второй этаж. Ее безапелляционный тон убедил Рому, что никакого картинга у него этим летом не будет и теперь придется звонить тренеру и отказываться, а он, как последний дурак, уже сообщил, что проблем с оплатой не будет и можно заказывать для него технику. «Вот жадная очкастая сволочь…» – думал Рома про отчима, набирая номер тренера гоночной команды.

      – Алло, здравствуйте. Это я, Рома Лапин. Я у вас вчера был. Да. Извините, ничего не получится… Всего доброго…

      Рома выключил телефон и швырнул трубку на кровать. От расстройства он решил поиграть в Warface, и каждый убитый им в этот день враг был дядей Сашей.

      Его увлечение картингом началось в Лондоне, во время третьей поездки в Англию, когда он с местным мальчишкой-ровесником и двумя юными леди из Гонконга поехали на прокатный картодром, расположенный недалеко от места, где они жили. Там Рома впервые сел в маленькую смешную машинку, где, кроме колес, руля, сиденья и мотора, больше ничего не было, и неожиданно для себя выиграл два заезда из четырех. Особенно расстраивался паренек-ровесник, считавший себя мастером этой трассы. Он все спрашивал Рому: почему такой быстрый, почему не сказал, что ездил раньше? Рома пожимал плечами и честно говорил: сел в первый раз, ехал, как мог.

      – Ну, тогда ты будущий чемпион мира, – сказал ему паренек, на футболке которого был изображен британский автогонщик Льюис Хэмилтон.

      Честно говоря, Рома и сам удивился, как это у него так все складно вышло: ехал он и правда быстро, уверенно входил и выходил из поворотов, обгонял соперников по заезду, и его ни разу даже не развернуло, хотя многим частенько приходилось выбираться из покрышек безопасности. После заездов девицы из Гонконга смотрели на него как на настоящего гонщика, отчего он задрал нос и надулся, как индюк.

      Ранней осенью две тысячи двенадцатого Рома и два его школьных приятеля, Мотя и Большой Жорик, поехали на Савеловский компьютерный рынок