На берегах Угрюм-реки. Анатолий Иосифович Музис

подсчета расходов, проведенного тридцатого июня, выяснилось, что мы съели в полтора раза больше, чем предполагали и запасы наши нужно было непременно пополнить. Таким образом, приходилось на ходу срочно менять график переезда. Мы собирались выехать двумя лодками, но Герка повез Дуню якобы показать врачу в Нелятскую больницу и в результате Виктора Статкевича и часть грузов пришлось оставить в Спицино. Было договорено, что Герка по возвращении перебросит его в Догапчан, а Павел Иванович съездит за ним, пока я буду летать.

      В дедовой лодке

      Наконец, вслед за катерами мы выехали в Толмачевское. В одинадцатом часу утра наша «армада» покинула Спицинскую гавань и пустилась в плавание по Витиму. Я ехал с Павлом Ивановичем, лодка у него была «дедовская», плоскодонная, со стационарным, вделанным в корму мотором, который гудел сильнее, чем мотор самолета, У него был такой характерный треск, что сразу можно было отличить от сотни других подобных моторов. Лодка была сильно нагружена и не очень устойчива, а Витим – река серьезная и поэтому я сидел, по выражению Павла Ивановича, как «баклан на горшке», то есть не шевелясь. Павел Иванович так же неподвижно сидел за рулем привычно согнув ноги в коленях и вглядываясь в речную волну по носу лодки. Взгляд его стал зорким, спина распрямилась, голова была приподнята, словно иную жизнь вдохнули в человека и другим стал этот человек. Быть может, напряженно вглядываясь в зеленовато-черную Витимскую воду, он чувствовал себя на катере, бороздящем просторы Охотского моря, или перед ним ожил 40-й год, когда он служил вот здесь на Витиме катеристом в БАМ-проекте. А скорее всего старику осточертела его хибара, он вырвался на вольный ветер и кровь в его жилах потекла живее.