Ветер в ивах. Кеннет Грэм

красноречию. Не обращая внимания на Крыса, он принялся играть на струнах души неопытного Крота, как на струнах арфы. Будучи от природы словоохотливым и с богатым воображением, он рисовал перспективы путешествия и радости жизни на природе и на обочинах дорог такими яркими красками, что взволнованный Крот едва мог усидеть на стуле. В общем, вскоре всем троим стало казаться само собой разумеющимся, что поездка – дело решенное; и Крыс, хотя в глубине души все еще колебался, позволил своему добродушию взять верх над личными предубеждениями. Он не мог разочаровать друзей, которые уже с головой ушли в составление планов каждого дня пути на несколько недель вперед.

      Когда все приготовления были закончены, торжествующий Жаб повел товарищей в загон и велел им поймать старую серую лошадь, которую (без ее согласия и к ее крайнему раздражению) назначил выполнять самую грязную работу в этой пыльной экспедиции. Кобыла откровенно предпочитала путешествию свой загон, и поймать ее оказалось нелегко. Тем временем Жаб еще плотнее набил ящики всем необходимым и развесил на задней стенке фургона мешки, сетки с луком, охапки сена и корзины. Наконец лошадь поймали, запрягли, и все отправились в путь – кто шагая рядом с повозкой, а кто сидя на облучке, кому как нравилось.

      День стоял чудесный. Запах поднятой колесами пыли был терпким и приятным; из густых фруктовых садов по обе стороны дороги доносились веселые крики птиц; добродушные прохожие здоровались с путниками или останавливались, чтобы похвалить их красивую повозку. Кролики, сидя у своих дверей (то есть дыр в живой изгороди), воздевали передние лапки и говорили:

      – Вот это да! Вот это да! Вот это да!

      Поздним вечером, уже за много миль от дома, усталые и счастливые путешественники остановились на лужайке вдали от всякого жилья, пустили лошадь пастись и съели нехитрый ужин, сидя на травке рядом с фургоном. Жаб только и говорил о том, что он собирается делать в ближайшие дни, а звезды становились все ярче и крупнее, и желтая луна, внезапно и бесшумно появившись из ниоткуда, пришла составить друзьям компанию и послушать их разговоры. Наконец, все улеглись в фургоне на маленьких койках, и Жаб, вытянув лапы, сонно сказал:

      – Ну, спокойной ночи, ребята. Вот что такое настоящая жизнь! А вы все болтаете о своей старой реке!

      – Я вовсе не говорю о своей реке, – терпеливо ответил Крыс. – Ты же знаешь, что не говорю, Жаб. Но я думаю о ней, – жалобно добавил он, понизив голос, – я думаю о ней… Все время!

      Крот высунул лапу из-под одеяла, нащупал в темноте лапу Крыса и сжал.

      – Я сделаю все, что ты захочешь, Крысик, – прошептал он. – Может, убежим завтра рано утром… очень рано… и вернемся в нашу милую старую нору на берегу реки?

      – Нет, нет, мы это выдержим, – прошептал в ответ Крыс. – Спасибо огромное, но я должен быть с Жабом до конца путешествия. Его небезопасно оставлять одного. Ничего, пройдет немного времени – и это его увлечение пройдет. Все его увлечения проходят. Спокойной ночи!

      Конец путешествия был даже ближе, чем подозревал Крыс.

      После