Повесть о чекисте. Виктор Михайлов

она? – заинтересовался Николай.

      – Сейчас принесу. – Артур вышел из комнаты и тут же вернулся с листком из детской тетради в клеточку.

      Печатными буквами, кое-где расплывшимися, химическим карандашом на листке было написано:

      «ТОВАРИЩИ ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКИ!

      На ваших глазах гитлеровские бандиты вывозят в Германию награбленное добро из нашей Отчизны.

      Кровопийцы высасывают все соки из нашего города.

      А из Германии возвращаются вагоны с пушками, пулеметами, бомбами, несущими смерть нашему народу.

      Саботируйте немецкие приказы, срывайте перевозки, уничтожайте паровозы, вагоны, пускайте составы под откос!

      Не мазутом, а песком засыпайте буксы! Поджигайте эшелоны, цистерны с бензином!

      Смерть фашистам!

      Да здравствует свободная Советская Украина!

      Подпольный райком КП(б)У

      Одесского Пригородного района».

      – Очень сильно и убедительно! – в раздумье сказал Николай. – Мужественные люди, как видишь, они не сложили оружия! Можно взять эту листовку?

      – Да, конечно, если она тебе нужна. Так ты, Николай, серьезно?..

      – Насчет радиоприемника? Совершенно серьезно. Через две недели я к тебе зайду. Надо только, чтобы Лена об этом ничего не знала. Детали на базаре сам не покупай. Поручи кому-нибудь, кто бы не вызвал подозрений, – подростку, любителю…

      – Хорошо, я буду осторожен. Но скажи, Николай, ты в подполье? В самой гуще борьбы? Да?

      – Я твой старый товарищ, Николай Гефт. Мы с тобой дружили еще в институте, разве этого мало?

      – Так, но…

      – Ты мне не доверяешь? У тебя есть сомнения? – перебил его Николай.

      – Нет, ты меня не так понял… Я тебе доверяю, но…

      – Ты можешь отказаться, я тебя ничем не связываю. Подумай и через Зину Семашко сообщи мне, как-нибудь условно, скажем «Окорок достать не могу». Я буду знать, что Артур Берндт снова перешел на пассивную форму сопротивления. – Николай налил в бокалы вино. – За удачу, Артур!

      – За удачу!

      Николай вызвал через открытое окно Юлю, и они направились на Большую Арнаутскую. У него было отличное настроение, он даже пробовал шутить, но безответно. Молча они миновали ограду старого кладбища и вышли на Преображенскую. Здесь их остановил патруль, проверил документы и один из жандармов попросил закурить. Николай достал пачку румынских сигарет.

      «Странно, – подумала Юля. – Он же не курит!»

      Возле Успенского собора, когда они повернули на Большую Арнаутскую, в свете фар идущей навстречу машины она увидела на его лице улыбку, и долго сдерживаемое раздражение прорвалось, она резко спросила:

      – Вы что, не обратили внимания на замечание Семашко?

      – У меня, Юля, хороший слух. Ты можешь говорить тише, – по-прежнему улыбаясь, сказал Николай.

      – Мне, например, не безразлично, что родители Ани считают вас подлецом! – вскипела Юля.

      – Это заблуждение, оно скоро пройдет.

      – Вы же не курите, откуда у вас сигареты?!

      – Я готов носить при себе