Праведники (цикл). Николай Лесков

особах Александр Афанасьевич имел защитниц. Городничиха сама ему послала от урожая земного две меры картофеля, но он, не развязывая мешков, принес картофель назад на своих плечах и кротко сказал:

      – За усердие благодарю, а даров не приемлю. Тогда протопопица, дама мнительная, поднесла ему две коленкоровые манишки своего древнего рукоделья от тех пор, когда еще протопоп был ставленником, но чудак и этого не взял.

      – Нельзя, – говорит, – дары брать, да и, одеваясь по простоте, я никакой в сем щегольстве пользы не нахожу.

      Тут и сказала протопопица мужу в злости задорное слово:

      – Вот бы, – говорит, – кому пристало у алтаря стоять, а не вам, обиралам духовным.

      Протопоп осердился, – велел жене молчать, а сам все лежал да думал:

      «Это новость масонская, и если я ее услежу и открою, то могу быть в большом отличии и даже могу в Петербург переехать».

      Так он этим забредил и с бреду составил план, как обнажить совесть Рыжова до разделения души с телом.

      Глава пятая

      Подходил Великий пост, и протопоп, как на ладонке, видел, каким образом он обнажит душу Рыжова до разделения и тогда будет знать, как поступить с ним по злобе его уклонения от истин православия.

      С этою целью он прямо присоветовал городничему прислать к нему на дух полосатого квартального на первой же неделе. А на духу он обещал его хорошенько пронять и, гневом божиим припугнув, все от него выведать, что в нем есть тайного и сокровенного и за что он всего касающего чуждается и даров не приемлет. А затем сказал: «Увидим по открытому страхом виду его совести, чему он подлежать будет, и тому его и подвергнем, да спасется дух».

      Помянув слова Павла, протопоп стал ждать покойно, зная, что в них кийждо своя отыскать может.

      Городничий тоже сделал свое дело.

      – Нам с тобой, Александр Афанасьевич, как видным лицам в городе, – сказал он, – надо в народе религии пример показать и к церкви сделать почтение.

      Рыжов отвечал, что он согласен.

      – Изволь же, братец, говеть и исповедаться.

      – Согласен, – отвечал Рыжов.

      – И как оба мы люди на виду у всех, то и на виду все это должны сделать, а не как-нибудь прячучись. Я к протопопу на дух хожу, – он всех в духовенстве опытнее, – и ты к нему иди.

      – Пойду к протопопу.

      – Да и иди ты на первой неделе, а я на последней пойду, – так и разделимся.

      – И на это согласен.

      Протопоп выисповедал Рыжова и даже похвалился, что на все корки его пробрал, но не нашел в нем греха к смерти.

      – Каялся, – говорит, – в одном, другом, в третьем, – во всем не свят по малости, но грехи все простые, человеческие, а против начальства особого зла не мыслит и ни на вас, ни на меня «по касающему» доносить не думает. А что «даров не приемлет», – то это по одной вредной фантазии.

      – Все же, значит, есть в нем вредная фантазия. А в чем она заключается?

      – Библии начитался.

      – Ишь его, дурака, угораздило!

      – Да; начитался