Великие сожженные. Средневековое правосудие, святая инквизиция и публичные казни. Игорь Лужецкий

богословы отстаивали господствующую до той поры версию, суть которой заключалась в том, что не только отдельное королевство, но и весь христианский мир является единым телом. Следовательно, войны внутри этого тела, по сути, есть войны одного органа против другого. И во-первых, Церковь не может и не должна никоим образом финансировать междоусобную брань. Верховным сувереном этого мира является папа, и только с его разрешения можно обнажить меч. И само собой разумеется, что не против своих. Не против христиан. А во-вторых, именно на такую войну Церковь может и должна аккумулировать средства.

      Но работа Дюбуа, та, о которой я писал выше, таки испортила папе праздник. Дюбуа в пылу полемического задора вообще отрицал право понтифика на любую светскую власть. На любую. Дела священника – молиться, поститься, проповедовать, отпускать грехи, а со всем остальным, в том числе с деньгами и мечами, должны разбираться светские сеньоры.

      Папа отправляет в Париж Бернара, епископа Памье, с тем чтобы угомонить королевских писак и заодно напомнить королю, что деньги Церкви нужно использовать на соответствующие нужды. Это случилось в 1301 году.

      Епископа арестовывают, обвиняют во всем, в чем только можно, включая измену.

      А дальше события развиваются очень быстро.

      Папа собирает собор, на который вызывает французских прелатов, короля или его представителя, и все идет к тому, что он собирается на этом соборе судить короля. И этот суд вполне может закончиться отлучением монарха от Церкви. Такие прецеденты в мировой истории бывали, и дело никогда не заканчивалось добром. И если сейчас отлучение от Церкви звучит не страшно, то в ту эпоху все было строго наоборот.

      Вассал, суверена которого отлучили от Церкви, автоматически считался свободным от вассальной клятвы, так как нельзя хранить верность безбожнику. На практике это означало, что король уже как бы и не король, он не имеет юридического права требовать от своих подданных подчинения. Нет, если у него с кем-то лично хорошие отношения, то он вполне может их сохранить и позвать за себя одного-двух графов, кто ему друзья. А что делать со всеми остальными? К тому же из-за крутого нрава особой популярностью Филипп никогда не пользовался. Отлучение для него – или потеря власти, или несколько лет борьбы за ее сохранение. И в любом случае – уменьшение размеров королевства. А ему это все никак не по нраву.

      Дань уважения Эдуарда I Филиппу Красивому

      Ок. 1455. Wikimedia Commons

      И что же делает король? Он собирает свой собор. Прелатов, сеньоров и представителей городов со всей Франции. Первый французский парламент – Генеральные штаты. Тот самый, что через несколько веков, назвавшись Учредительным собранием, начнет революцию и бросит под нож гильотины далекого преемника Филиппа. А сейчас это собрание должно было поддержать руку короля в борьбе с папой.

      Заметка на полях.