Осталось одно воскресенье. Элла Чудовская

в самом лучшем роддоме, что завтра утром приедет лаборатория взять у тебя анализы. И доктор.

      – Ну заче-ем? – Маша стонет и пытается увернуться.

      – Ты хочешь оставаться дома или в больницу ляжешь?

      – Дома.

      – Вот. Твое состояние пугает всех. Если ты не примешь эту удобную во всех отношениях помощь, то у нас не останется выбора.

      – Сговорились?

      – Маш, так будет лучше. Ты плохо заботишься о себе, и все, кто любит тебя, уже готовы к спасательной операции. Пусть это будет через меня, да? Ты же меня еще терпишь? Доедай мандарин. Я могу завтра пары утренние перенести и быть тут с тобой. Или Слава справится?

      – Справится. Я так злюсь, что даже могу уже что-нибудь съесть.

      – Отлично. Посмотрим, что у вас в холодильнике.

      Огурцы и брынза, политые янтарным медом. Маша, вопреки своему состоянию, предпочитала сладкое. Может быть, это к девочке? Ян надеялся, что ему подарят братика – друга для игр, но и такая добрая девочка, как Ханна, дочь Стефании, ему бы понравилась. Но разве добрые девочки так мучают свою маму?

      Подруги пристрастно обсудили Милану с ее активной жизненной позицией человека, не знающего счета деньгам. Мы ведь знаем, через что ей пришлось пройти. И как ее никто не любил. И как ей страшно было. И какая она теперь счастливая. И как Людовик их с Джуниором балует. Понятно, что теперь ей тоже хочется всех спасти и осчастливить. А ведь могло быть наоборот. Но так лучше. Для нее самой лучше. А мы просто попали в круг ее заботы и потерпим, хоть это порой и невыносимо. Но знать, что у тебя лучший врач, всё же лучше? Да, так спокойнее. Всем спокойнее. А нет ли у Миланы любовника, ведь она так молода, а брак фиктивный? Ты думаешь? А я не думаю – слишком она увлечена всеми. С ее энергией… Да нет. А пусть бы и да. У них с Людовиком открытые отношения, он сразу занял позицию опекуна. Так старый же. Не такой уж старый. Старый…

      Все люди сплетничают. Кто-то больше, кто-то меньше. Кто-то с сохранением границ и уважением, кто-то ради отвлечения от собственных проблем и улучшения самоощущения, без оглядки на здравый смысл. Маша никогда бы самостоятельно не завела дружбу с Миланой. Стефания служила проводником между молодыми женщинами. Их свели пандемийный год и вместе прожитые истории. Чувство одинокости, глубоко прожитое и оставленное в прошлом, научило Стефанию ценить близких людей и дружбу – она крепко держала всех, кого считала «своими».

      – Машка, ты моя Машка. Получше тебе? Я поеду? Сегодня Марта Ханну из садика забрала. Завтра – Лия. Они так ее балуют – боюсь, что дочь меня за главную считать перестанет. – Стефания смеется. – Шучу, конечно.

      – Привози как-нибудь ее. Я соскучилась.

      – Привезу, как только тебе полегче станет, обещаю.

      Марта, сестра отца Стефании, была одинока и бездетна. Когда-то она вырастила племянницу и теперь так же самозабвенно посвящала себя ее дочери. Тетка работала управляющей на вилле Людовика, а всё свое свободное время проводила с Ханной.

      К возвращению Стефании она, занимаясь ребенком, успела запечь рыбу и овощи, прибраться, перегладить белье. После дежурства