Бог, которого не было. Красная книга. Алексей Френкель

сначала Бог выпил растворимый кофе с молоком, а потом только работать начал. Ну потому что нельзя начать работать, если ты не выпил кофе с молоком. Поэтому локальный бог нашего почтового отделения для меня чайник сотворил. Ну не сотворил, конечно, а принес. И открыл Мордехай дверь, и увидел я, что весь пол завален мешками с письмами. И сказал Мордехай мне: с Богом. А сказавши «с Богом», он поставил чайник на подоконник и ушел. А я лег прямо на мешки с письмами и уснул. Ну потому что вот кажется сначала, что все херово. А присмотришься – да не, все зашибись. Просто какого-то одного шага не хватает. И с этим «одного какого-то шага не хватает» я и уснул.

      Слов нет

      На дне каждого сна лежит Бог. Так Павич говорил. И над ключицей у девушки это было вытатуировано. Той, что смотрелась в женское зеркало, а я ее увидел в мужском. У нее еще проблемы с айфоном были: геолокация не работала и еще что-то. Так вот: херня все это. На дне моего сна Бога не было. Была очередь. Бесконечная очередь. Люди стояли к Богу. Строго в затылок. Люди несли слова Богу. Люди несли Богу письма. Мольбы, просьбы, боль – тщательно сложенные в стопочку и перевязанные бечевкой. Слова немые – да Богу в душу. Где-то там, в конце очереди, был пункт приема макулатуры. Уверяют, что за десять килограммов слез и крови давали талончик. На слово.

      Очередь. Бог. Слово.

      Слова на всех не хватит.

      По одному слову в руки.

      Инвалиды Бога вне очереди.

      Инвалиды слова вне очереди.

      Вас тут вообще не стояло.

      Тоже мне бог нашелся.

      Завоза сегодня нету.

      Приходите завтра за словом.

      Снова. Снова. И снова.

      Бог лишил меня слова.

      Очередь. Бог. Слово.

      Когда очередь разошлась, я подошел к пункту выдачи слова. Обычная стекляшка. На двери табличка: слов нет. Хотел выругаться, но слов не было.

      Лучший в мире шредер

      Падал теплый снег. Он падал на дно моего сна – туда, где должен быть Бог. Но его там не было. Бога. А снег – был. И этот снег – он не таял. Ни на дне моего сна, ни в воздухе. И каждая снежинка – она была другой. Я знаю, что нет одинаковых снежинок, каждая по форме уникальна. Но эти снежинки как раз по форме все были одинаковы, но были словно сделаны из разного снега. Так и оказалось. Вернее, вообще не так. Одни снежинки на ощупь были как боль, другие – как крик. Одни падали как слезы, а другие – как кровь. Одни пахли горем, другие – похотью. Одни были на вкус как смерть, другие – тоже как смерть. Просто это были разные смерти. Одна смерть была как любовь, другая – просто как смерть. Одни снежинки обжигали тебя, другие – сгорали сами. Одни не весили ничего, другие – сбивали с ног. Одни были черны, а другие – с веснушками. Одни снежинки улыбались, другие – кровоточили.

      – Bulros 584 °C, – попытался объяснить мне неизвестно откуда появившийся ты. Или твой второй. Неважно, потому что я ничего не понял.

      – Шредер, – терпеливо продолжил кто-то из вас, указывая на снег: лучший в мире. И начал перечислять, раскачиваясь, словно