Лицо Иисуса. Григорий Александрович Шепелев

быть на аэродроме! Не знаю, когда вернусь, и вернусь ли когда—нибудь вообще… Понятия не имею, дайте подумать! Я позвоню из машины.

      Взволнованно убирает мобильник.

      Ирина. Что—то случилось?

      Александр. Да! Во время какой-то транспортировки она ударила конвоира и убежала… Ира, прошу тебя – если можешь что—нибудь сделать, сделай!

      Быстро уходит. Ирина, чуть постояв, решительно направляется в комнату, где находится её муж.

      Сцена вторая

      Комната в квартире гражданского мужа Марины. Входит Марина в халате и боевом настроении. Голова у неё обмотана полотенцем, лак на ногтях ещё подсыхает, удаль в глазах имеет больной оттенок. Остановившись посреди комнаты, Марина вялым движением достаёт из кармана халата яблоко и съедает его. Бросает огрызок на пол. В другом кармане халата звонит мобильник.

      Марина (вынув его, поглядев на номер). Ну, наконец-то! Гадюшник зашевелился, мать его драть! (Выходит на связь) Алло! Привет, дорогой. Звонила. Ты в метро ехал? Конечно, не просто так! У меня для тебя хорошая новость. А угадай! Ещё как уверена. Да, была у врача, была! Ну, что замолчал? Ты там задохнулся, что ли, от счастья? Ах, вот ты как! И никак иначе? Ну, хорошо, неси деньги. Триста пятьдесят долларов. Потому что я не намерена делать это чёрт знает где! Значит, не поедешь. Да, пропадёт. Мне моё здоровье дороже твоего отпуска. Я с тобой не шутки шучу, придурок! Если до трёх часов завтрашнего дня не получу деньги, твой шеф получит свой потерявшийся телефон с хорошими отпечатками твоих пальцев! Ты меня понял, сучонок? До завтра, мразь. Разговор окончен! (Оборвав связь, задумчиво ходит из угла в угол. Несколько раз пройдясь, набирает номер, прикладывает мобильник к уху и останавливается) Алло! Привет, дорогой. Я тебе звонила пять раз! Говорить не можешь? А я молчать не могу! Ты опять ошибся – это не у меня проблемы, а у тебя, мой хороший. Знаешь ли ты, почему китайцев два миллиарда? Да потому, что хуже российского автопрома – только китайская контрацепция! Сколько раз я тебе твердила об этом? Доэкономился, сволочь? А от кого же еще? От Пушкина, что ли? Ну нет, этого не будет. Я слишком хорошо знаю жизнь и не собираюсь дарить такое дерьмо твоему ребёночку! Пятьсот долларов. Завтра утром. Такие цены. Нет, я уже с врачами договорилась. Надеюсь, ты меня понял. А если вдруг ты меня не понял – три твоих бывших жены с десятью детьми, на которых ты из официальной зарплаты по три копейки даёшь, завтра же увидят ПТС на твой новый «Лексус»! А как мне было его не взять, если он был так хорошо запрятан? Лежал бы он на столе, я бы на него и не поглядела! Принесёшь деньги – получишь. А ты как думал? Здесь тебе не Кавказ, где кинжалом можно любую проблему перерубить! Зря ты так сказал. Будь я подлой тварью, я бы с тебя лимоны трясла, козёл! Разговор окончен. (Оборвав связь, возбуждённо ходит кругами) А если я ещё дам твоей Софико послушать ту диктофонную запись, да принесу бриллианты, так ловко вынутые ворами из её сейфа – будет конкретная веселуха! Нет, бриллианты глупо нести – тем более с риском, что длинноносая упыриха глаза мне вырвет… Лучше бы он, конечно, её норковую шубу мне подогнал вместо этих цацок – моя дублёнка уже в таком состоянии, что