Помощница Темного. Алиса Калинина

и давали приют девочкам и девушкам, оставшихся без попечения и защиты. Им давали еду, обучали грамоте, шитью, вязанию и прочим полезным навыкам. Так же при монастырях были открыты школы для девочек из богатых семей – им преподавали арифметику, историю, литературу, основы искусств, учили хорошим манерам. Ну дальше ты знаешь.

      Красивая легенда. Хотя после того, что может сотворить Властитель снов, я уже ничему не должна удивляться. Так что, возможно, это и не легенда вовсе.

      – А где теперь Хрустальная Кассия? – я снова превратилась в почемучку.

      – В главном храме столицы в специальной комнате, защищенная сильнейшими магическими заклинаниями. Чтобы никто не смог больше навредить ей. Ведь и сейчас находятся безумцы, которые влюбляются в статую, потому что не находят в реальной жизни таких же чистых и решительных дев. Они просиживают сутками на пороге храма, чтоб только взглянуть на нее и снова занимают очередь.

      – Ёжиков хвост! Да их же лечить надо! – выдохнула я, чувствуя, что надо делать ноги отсюда. Кажется, чудесатости, с которыми столкнулась Алиса, сунувшись в кроличью нору, это страшилки для дошкольников. А где та, кроличья нора, в которую провалилась я? Выпустите меня обратно! Пожалуйста! Или разбудите!

      Я не смогу жить в заточении! Я хочу как-то влиять на свою жизнь! Помогать кому-то! Быть полезной! Агнес тут хоть малышей обучала. А я понятия не имею, что в моей голове есть.

      Мы проговорили до глубокой ночи, пока Агнес не провалилась в сон. А я нет. Очевидно, мы не только разделили кровать. Но и сон оказался один на двоих. И достался он не мне.

      Я пересчитала баранов, затем в обратной последовательности числа от тысячи к единице. Но все без толку. От нечего делать я начала крутить свое колечко, поглаживать его, раз уж другого собеседника не было.

      И вдруг яркой вспышкой ворвался в мой мозг кусок прошлого….

      Первое слово, бегущей огненной строкой пронесшееся в голове – «Невезучая». Так я себя хотела назвать каждый раз, когда кто-нибудь спрашивал, как меня зовут. Мое имя – плод фанатичной маминой любви… к Владимиру Кузьмину. Кто б мог подумать, чтоб строгая, буквально застегнутая на все пуговицы дама, в очках и с гулькой на голове, делопроизводитель в городской больнице, может, как девчонка, быть влюблена в певца и музыканта. Ее мама и, соответственно, моя бабушка ей внушила, что замуж с ее замкнутостью и откровенно не выдающейся внешностью никто не возьмет. Вот она и перенесла желание любить на харизматичного и недоступного мужчину, олицетворявшем для нее образ романтического героя. Это там, где есть любовь, но они не могут быть вместе.

      Она бы так и состарилась с клеймом старой девы, если бы случайно не оказалась в Москве на курсах повышения. Вторая случайность – она встретила моего папеньку. Чистокровного англичанина, приехавшего по коммерческим делам.

      Он бы на маму и не обратил внимания, но она так пялилась на него, что у иностранного гостя столицы не было шансов избежать знакомства. Бедный Патрик решил, что дело в его неотразимом обаянии и шикарной улыбке, но нет.