За пределами трепета. Елена Гарбузова

Взгляд мужчины был непривычно взволнованный, руки тряслись, и дверь немного ходила между его пальцами, преломляя свет из коридора.

      – Евгения Александровна, закройте, пожалуйста, все форточки и сразу же приходите на срочное собрание в учительскую. Мы вас ждем.

      Методично и ловко женщина захлопнула окна и тут же вышла из класса, забыв запереть дверь. Тревожный гул встретил ее рядом с учительской. Она зашла, села на ближайший стул и, немногословная, немного раздраженная внезапной помехой ее привычного распорядка дня, вперила взгляд в директора.

      – Коллеги, я вызвал вас неожиданно, чтобы сообщить очень плохую новость. Мне сложно это говорить, – голос не повиновался, и мужчина сглотнул, суетливо закашлялся, – сохраняйте, пожалуйста, спокойствие. Произошла страшная авария на Чернобыльской атомной электростанции. Разрушение реактора носило взрывной характер, в окружающую среду было выброшено огромное количество радиоактивных веществ. Несчастье произошло всего в 130 км от нашего города и, по стечению обстоятельств, к сожалению, в этот день ветер дул именно в нашу сторону. Я вас всех отпускаю домой и предоставляю отпуск заранее. Быстро идите в детские сады и школы – забирайте детей. Закрывайте все форточки, сжигайте одежду, которая находилась на улице. Окна обязательно закройте мокрой марлей. Постарайтесь дома принять ванну с мылом, волосы остригите, а еще лучше – побрейте налысо. Выходя на улицу, носите головные уборы. Да и в целом, старайтесь находиться там пореже. Попытайтесь найти место в чистой зоне, куда можно вывезти детей. Торопитесь, родные мои, и старайтесь не падать духом. Спасайте себя и свои семьи. Да хранит нас всех Бог.

      Тишина словно навечно застыла в кабинете. Тишина нестерпимая, оглушавшая больше раскатов грома или воя сирен. Безмолвие сменила паника. Люди бежали по лестницам, сердца словно переместились в виски и звучали там набатом обреченности. Бам, и Евгения Александровна споткнулась о бордюр и рассекла колено. Бам, и стрелка на колготках поехала куда-то на пыльную землю вниз вместе со струйкой крови. Бам, каблук подворачивался, и песок раздражал своей саднящей тревогой, набиваясь в туфли. Грохот колоколов сердца смешивался со слезами. Ноги не слушались и подворачивались, но продолжали бежать. Бежать из последних сил. Бежать к детям и мужу.

      – Боже, о, Господи. Почему это произошло? Как случилось? Кто виноват?– неожиданно дважды за день нарушенный советский атеизм сменился жалобным всхлипом, заполнившим грудь Евгении Александровны, совсем как в далеком детстве,– что с нами будет? Быстро что-то придумать. Надо взять себя в руки. Как все это мерзко, противно, я – просто раскисшая неудачница. Как же не терплю этих слабостей и капризов. Просто дура. Так, не надо реветь, я приказываю тебе не реветь. Слезами горю не поможешь – это всегда надо помнить, не забывать,– женщина пыльным кулаком яростно вытерла глаза и вздернула гордую голову.– Так, сначала в сад, потом позвонить Леше. Затем бежать на вокзал, схватить билеты на поезд, если еще будут, и к тете. Да, я поеду с детьми