Линия жизни. Игорь Галилеев

книжка про подвиг одного летчика без ног, набор фломастеров, половина из которых уже кончились и так, кое-что из одежды по мелочи. В общем все в одну сумку с ремешком через плечо уместилось.

      Когда вещи складывал, буквально все в спальной комнате головы от подушек подняли, на меня смотрят – кто тоже со слезами, мол, везёт, семью нашёл, а кто просто так, от тоски по своим родителям или прошлому.

      Ольга Лукьяновна в дверях стояла, не торопила. Когда я на кровать присел, ко мне снова подошла, рядом устроилась, за плечи обняла, вздохнула.

      – Посидим, мой хороший, на дорожку…

      Пока по0 коридорам детдома шёл, все каком-то размытым было, исчезающим. Сразу за дверью во двор меня Елена с супругом встретили. Михаил по плечу тихонько похлопал, мол, держись, и сумку мою взял. На глазах Елены, смотрю, слезы поблескивают. Но и улыбка была – как бы подбадривала: все хорошо, переживать не нужно…

      Ольга Лукьяновна к ней подошла.

      – Вы уж берегите Коленьку… – говорит. – Он хороший…

      Михаил в это время меня к задней дверце "Волги" подвел, вначале сумку внутрь положил.

      – Ну что, братец, запрыгивай. Домой поедем…

      Домой…

      Через окошко увидел, как две женщины обнялись на прощание – обеим, наверное, поддержка нужна.

      Елена вперед села, на меня оглянулась, посмотрела так внимательно, протяжно.

      Наконец тронулись.

      Назад глядеть не хотелось – боялся, что не сдержусь. И только когда выехали за территорию, я поднял голову.

      И вдруг увидел ее.

      Мама…

      Она медленно шла от видневшейся невдалеке остановки в сторону детдома. Ко мне шла…

      – Мама! Мама!!! – заорал на всю мощь. – Мамочка!!! Ну стойте! Остановите же машину!!!

      Михаил нажал на тормоз и "волжанка", подавщись вперёд, встала. Открыв дверцу, я выскочил из машины в еще не успевшую осесть пыль обочины.

      Мама была в пяти метрах от меня и это расстояние я преодолел за секунду.

      – Мамочка! – подбежал, обнял ее, в плечо уткнулся. – Ну где же ты была так долго? Ведь чуть не опоздала же! Ещё бы немного и меня увезли…

      А сам плачу, остановиться никак не могу. Мама от меня отстранилась. Молчит. И тут она увидела Елену, которая тоже из машины вышла – растерянная смотрит на нас.

      Моя мама к ней подошла. Тихонько так, слышу, говорит:

      – Вы, наверное, ему лучшей, чем я, матерью станете, – глаза опустила, в землю смотрит. – С вами он не пропадет…Привыкнет. А меня забудет. Ведь никчемная я, родила по случайности. Так что…ваш он теперь…

      И дальше пошла, даже на меня не посмотрела.

      Я было с места сорвался, за ней хотел бежать. Мама мой рев услышала, как будто только сейчас своего сына увидела.

      – Уйди от меня! – закричала. – Чего привязался как пиявка? Вон, у тебя новые родители есть! А меня забудь! Слышишь? Забудь!!!

      Что было дальше, я не помню. Наверное, память меня пожалела, стерла эти самые горькие в моей жизни минуты. Самые горькие слезы