Линия жизни. Игорь Галилеев

к себе на глаза навернулись – и ведь познакомился только, и к маме с её мужем поехать решился наконец… Обидно-то как!

      И тут, бац! – снежок в окно врезался. Белый отпечаток от него на меня одним глазом через стекло смотрит, не мигая. И я застыл, не пойму – чего это происходит.

      Бац! – ещё один снежок вторым уже глазом к окну прилип…

      Батеньки мои, да ведь это в окно кто-то кидается!

      Встал с кровати, пошатнулся, но удержался, два шага сделал, на подоконник облокотился и глазам своим не верю: внизу мама, Светлана, тот чудик Дед Мороз, который у меня лыжи летом купил, и даже девушка в кроличьей шубе, которая моей шапкой в ЦУМе интересовалась, стоят. И руками все мне машут!

      Дед Мороз меня в окне увидел, вперёд вышел и скомандовал:

      – Три, четыре!

      – С новым годом! С новым годом… – хором закричали мне все присутствующие.

      Я окно открыл, плачу, как маленький, носом хлюпаю.

      – Вы как же здесь? Все-то?..

      Мама первая ответила, мой пуховый платок на своих плечах поправляя:

      – Это Светочка всё организовала! Она как тебя не дождалась, к тебе сама пошла – твои подарки нам с Витей вернуть, – и на Деда Мороза показывает, – вот и узнала, что с тобой случилось…Потом через участкового нас нашла!

      – Вот и правда – чудак! – подхватил Дед Мороз Витя, – Под новый год ведь угораздило!

      И зажигалкой моей как на рок-концерте вверх светит:

      – Спасибо тебе! – кричит, – Давно о такой мечтал, в походах вещь незаменимая…

      А я на Светлану смотрю, ей спасибо сказать хочу. Но она меня опять опередила:

      – Долго не стой на холоде! Слышишь? Простудишься! А ко мне вон дочка приехала, – и на ту самую девушку в кроличьей шубе показывает, – так что не переживай, мне не очень грустно будет. А там и ты поправишься, всё наладится…

      Так и есть – всё наладится. Всё и у всех. Это ведь тоже предновогодняя традиция – счастливым быть…

      МАРИНОЧКА

       рассказ

      Мариночка… Так её называют дети. Может, потому, что уколов она не делает, а чаще всего просто разговаривает. Улыбаясь, спрашивает о том, о сем, рисунки хвалит. Мол, вырастешь, твои картины в Лувре висеть будут… Ага, будут – всем понятно, что утешает, успокаивает. Ведь нас, детей в "раковом" отделении, врачи, среди прочего, должны надеждой обеспечивать. Как говорят, "на позитив настраивать"…

      А какой здесь позитив? Не дураки уже большинство, знаем, – усатой санитаркой теткой Ольгой научены.

      – Вона, – говорит, когда полы под кроватями моет, – слышите молоточки стучат? Энто вам гробики сколачивают…

      Вот и весь позитив. Да мы и без неё понимаем – каков конец будет. Но Мариночка все равно рассказывает о нашем будущем, фантазирует. Бывает, сядет на кровать и давай придумывать.

      – У тебя, Славик, – это она мне, – семья большая будет. Трое, нет, четверо детей и жена красавица…

      – Пусть, – говорю, – она врачом работает, ладно?

      – Хорошо,