Трижды проклятый молот От Буквы. Герман Анатольевич Горшенев

было и слишком сильно болела рана.

      Король внимательно смотрел, потом сказал совершенно серьезным тоном:

      – Мария Ивановна, Маша, можно вас так называть? Вас спасла фигура. Стрела была зачарована божественной магией. Творение безумных убийц, легко пробила доспех, она пробила бы любой доспех, и ей просто не хватило длины достать до вашего сердца, зацепился хвостовик. В нашем мире это была бы смерть, но я своими глазами видел, как вы умеете совершенно без всякой магии собирать воедино плоть, сшивать кожу и мышцы, соединять кости и зашивать нитками раны. Но это ещё не всё. Стрела должна была пробить сердце ребенку. Она не могла промахнуться, эти вещи не промахиваются, а вы поставили своё. Её нельзя было отбить, отвернуть, только заменить одно сердце на другое.

      Король немного помолчал и продолжил тихим, спокойным голосом:

      – Самое главное, что когда человека поражает предмет с божественной искрой, то он отвязывается от алтаря и погибает навсегда. Его душу даже некроманты не могут вытащить. Мы вас уже привязали, прямо на точке возрождения тронного зала, но даже если вы умрете, то восстановитесь опять с этими же ранами, точно в таком положении. Божественные чарования на рану сходят сами по себе, и на это требуется много времени.

      Попрощавшись и ещё раз поблагодарив за храбрость, король и все остальные удалились, а Мария, немного полежав с закрытыми глазами, провалилась в беспокойный, недолгий сон.

      Учительнице не спалось. Вся грудная клетка болела. Заживало очень медленно, все-таки удар божественной искры – это сродни влетевшему в грудь паровозу или выстрелу из противотанкового ружья. Рёбра срастались, как в нашем мире, всегда долго и болезненно отзываясь на каждый вздох, вся грудная клетка была зашита нитками, а раны постоянно кровоточили. Как и говорил король, магические зелья не помогали, только травы, примочки и отвары. Тут работала обычная химия. Лекарств, к которым мы привыкли, не было, да и зачем, если есть магия. Раны с божественной составляющей столь редки, что могут пройти сотни лет, пока такая появится. Там, где обычно вмешиваются с божественными чарами, в живых не остаются. Было несколько приступов, когда поднималась температура, и её приходилось сбивать, как в древнюю старину, компрессами и холодными примочками.

      К её кровати подошёл человек в странном коричнево-чёрном балахоне. Мария вздрогнула, а он приложил палец к губам, снял капюшон и оскалил в улыбке небольшие клыки, как у многих нечеловеческих рас. Большие заостренные уши двигались сами собой, смуглое лицо правильной формы было одновременно и красивым, и незапоминающимся. Он подошёл, сел на стул. Сиделка, которая всегда бодрствовала и находилась около учительницы, замерла и не замечала гостя, который бесцеремонно приподнял одеяло, укрывающее учительницу, и осмотрел раны, внимательно принюхался, чуть-чуть, слегка, потрогал швы и покачал головой: