Точки притяжения. Амина Маркова

ослепительный, чем палящее высокое солнце, вид на город, который пестрел колючими бликами, исходящими от стёкол уходящих вдаль домов, и заканчивался слепящей полосой воды.

      – Ослепнуть можно, – немного измождённо проговорила Кира, с облегчением затенив глаза ладонью; у края крыши было почти невыносимо ярко, но зато дул свежий ветерок, отгоняющий табачные миазмы.

      – Вернулся? – произнёс женский голос.

      Кира обернулась: к ним неторопливым шагом направлялась девушка, которая держала между пальцев тонкую, длинную и изящную сигарету.

      – Крышу показываю, – небрежно пояснил Макс.

      Кира почувствовала, что ей было необходимо представиться.

      – Привет, я Кира, – сказала она подошедшей девушке, – Работаю здесь второй день.

      Девушка приподняла брови в знак лёгкого удивления. Казалось, что все её манеры были наполнены неизменной грацией и горделивой неторопливостью. Нельзя было не заметить тщательности её образа: укороченные брюки сидели на ней идеально, свободная и легкая глянцевая майка вписывалась в неоспоримую гармонию с жакетом, а туфли были именно такой высоты, чтобы как нельзя лучше подчеркнуть её изящество и фигуру; её прямые чёрные волосы были собраны в эффектный конский хвост. Кира была уверена, что если она обратит внимание на ногти этой девушки, то увидит лучший маникюр из когда-либо ею виденных.

      – Привет, – спокойно ответила девушка, – Я Таня. Как тебе здесь? – спросила она, глазами и бровями сделав однозначный жест, показывающий, что под «здесь» она имела в виду всё вокруг – крышу и вид с неё.

      – Вид прекрасный. Но запах… – слегка поморщившись, призналась Кира.

      Таня снова использовала глаза и брови, чтобы без слов сказать «ну конечно: это же курилка».

      – Я не курю, так что, думаю, мне пора идти, – проговорила Кира и, не дожидаясь ничьего ответа, направилась к двери.

      Выйдя на лестницу, она услышала за собой знакомый голос:

      – Я тоже ухожу.

      Это был Макс, который второй раз за день нагнал её и оказался по правую её сторону.

      – Ты не куришь? – поинтересовалась Кира.

      Сама она ненавидела всё, что было связано с курением. Ещё в детстве, одновременно узнав о вреде табака и о том, что людей никто не заставлял впадать в эту зависимость, она стала ассоциировать курение либо с уровнем интеллекта, либо со степенью пренебрежения к здоровью. Этому отношению не помогали ни отец, который дымил как паровоз во всех комнатах дома, не заботясь о том, что кому-то это могло быть неприятно (иногда она даже ругалась с ним из-за этого), ни вся остальная масса курящих людей, которых, казалось, беспокоило лишь зудящее желание затянуться и никак не волновало то, что исторгаемый ими дым мог кто-либо вдохнуть. Единственным человеком, в котором она могла переносить эту привычку, была Алиса: её, как и абсолютно всех курящих, никак нельзя было убедить в неблагоразумности саморазрушения, поэтому Кира просто-напросто привыкла; иногда она, несмотря на нелюбовь Алисы к такого рода комментариям, всё-таки вворачивала