Двоеточие. Галина Ермошина

Твое детское, молочное, треугольники пластмассовой мозаики, разорванных круглых петель и дырок, в которые проваливаются все зачем и откуда. С кем ты теперь рад и спор, с кем делишь пирог, что за чай в этих глазах, когда не хватает всего лишь того, чего всегда не хватает.

      [голем]

      не на краю а вдоль

      делит его ладонь

      вровень

      и длит ступень

      переступая пол

      через пунктир шеол

      букву на лоб земли

      встанет – (про)приговорит

      глиной в своей горсти

      не обойти – простить

      кто здесь кому отец

      маятник и пловец

      алеф сквозь алфавит

      навылет в тебе звенит

      горизонталью крыш

      в сумерки или в шесть

      и из того что есть

      оглянуться на спишь

      «Время появляется вечером…»

      Время появляется вечером, просит горячего чаю и почитать. На ночь не остается, как бы ты не просил. И так уже год по средам через неделю. Изредка звонит, рассказывает новости. Твердит, пока едет в трамвае – не думать о чае, повторяет другие времена, проверяет чистописание. Засыпать, завернувшись с головой. Праздники теперь только те, утренние. Покрывается пылью и ржавчиной между жесткой водой и ровным горизонтом. Корабль, оставшийся на берегу, забытый командой и пассажирами.

      Равноденствие

1

      от такой ли простуды до берега,

      до пальцев ее прозрачных,

      зрячих щиколоток.

      укусом молчащим

      штопает она справа налево

      лодкой ржавеющей

      цепью – за небо

      разматывать якорем

      твою душу

      спи в декабре, дате, синем кружеве юбки,

      запеленавшей

      коралловый миф

2

      сон шуршит, мышь закрыла глаза

      солнце рукой левой остановись

      ниже – к воде – скажет тебе нет

      скажет потом если услышит речь

      лодку в борта толкает седьмой песок

      не отвернись, выпей ее, усни,

      он отворит

      дверь из кривых досок,

      уговорит

      и расклюет корни и дни

      длинных наречий в сомкнутой чешуе,

      плавятся соль и сера внутри горы,

      лучше уйди или глаза закрой

      лед обменяют тебе на мертвые пятаки.

3

      он не о той,

      что отданная стрела,

      и не с тем,

      кто возвратился сухим веслом,

      в его башмаках

      скрипит время песочных часов,

      рыба в сетях из трав,

      гвоздь в деревянном щите.

      спишь на щеке, щетиной упершись в зенит,

      кто звенит —

      ее веселит —

      в плаще, в рукаве?

      ключ в кулаке или опять твой щит?

      «Две твоих полночи…»

      Две твоих полночи, две полных луны в ведре с водой, кувшины зерна, крышки часов захлопнули время. Прорастая