Лихолетье. Евгений Шалашов

лежанку и стал задирать подол… Хозяйка билась так, что два здоровых мужика едва сумели ее удержать – а может, не удержали бы, но Сергуня ударил бабу кулаком в живот, и та задохнулась от боли. – Хошь, москаль, жинку безухую? Вначале ей уши отрежу, потом – за щенков возьмемся, – кивнул на стенку, за которой спали дети. – Гдже злато-сребро сховал?

      Мужик дрогнул. Посмотрев в глаза ляха, попросил:

      – Детишек отпусти, покажу…

      – Э, москаль. Хитрый, да? – улыбнулся пан Казимир. – Я отпущу, а ты молчать будешь? Нет уж, вначале скажи.

      – Я скажу, а ты нас прирежешь? – сквозь слезы ухмыльнулся мужик.

      – Зачем резать? – искренне удивился пан Казимир. – Умный волк всю скотину в стаде не режет, а по одной берет.

      – Так то волк, – с горечью сказал мужик. – А ты – хуже волка… Псы вы, падальщики. Нет уж, добивай – хрен тебе, а не добро! Падлы ляшские…

      – Ах ты, сучий потрох! – не выдержал Сергуня, с удовольствием принявшийся пинать хозяина. Может, и забил бы до смерти, но тут послышался женский голос:

      – Не трожьте мужика. Я сама покажу… – Хозяйка с трудом встала, попыталась запахнуть на себе остатки рубахи и на негнущихся ногах пошла к двери.

      – Вот так-то лучше! – обрадовался пан Казимир. – Вишь, мужичок, понравилось твоей малжонке.

      Баба провела разбойников во вторую половину дома, где недовольно блеяла и мычала живность. Открыв дверцу в хлев, где переминалась с ноги на ногу корова, обвела рукой пол и низкие стены:

      – Здесь кубышка упрятана. – Обернувшись к корове, хозяйка обняла ее за шею: – Подожди Зорюшка. Потерпи, сейчас подою…

      – Показывай! – сказал атаман, толкнув бабу в спину. – Потом с коровой будешь кохаться.

      – Вот тут вот… – показала баба на земляной пол, покрытый жидким навозом.

      – Тю на тебя, – присвистнул Сергуня. – Ты толком скажи – куда копеечки спрятали?

      – Кубышку Павлик без меня прятал, – сквозь слезы отозвалась хозяйка, поглаживая корову. – Сказал, что в хлев убрал, где Зорька стоит.

      – Да тут полдня в г… копаться! – разозлился Сергуня и посмотрел на атамана: – Пан Казимир, может – мужика привесть? Пущай достает!

      Атаман покачал головой: упрямец, на глазах у которого насиловали жену, не покажет, где спрятал деньги. Только время зря терять.

      – Дверь открой, – приказал Казимир подручному. – Свету мало. И трезуб… – замешкался, забыв нужное слово, – трезуб, двузуб… найди.

      Сергуня отворил ворота. Овцы, поблеяв и потолкавшись, дружно выскочили наружу. Корова озиралась на хозяйку, мычала, напоминая, что с набухшим от молока выменем ей тяжело.

      – Боярин, не знаю я, где кубышка, сами ищите, – сказала хозяйка, снова пытаясь поправить лохмотья. – Мне бы корову доить. Пропадет ведь молоко-то.

      – Подождешь, – отрезал Казимир, высмотрев навозные вилы – длинную деревянную рогатину.

      Не жалея сапог, прошел в дальний угол, пригрозив: – Если обманула, будешь мне сапоги языком чистить…