Корпорация «Божий Промысел». Андрей Зенин

пастями котлами с раскалёнными углями.

      – Петрович, мы куда-то не туда попали? – испуганно подал голос Матвей.

      – Туда мы попали. Я курить хочу. А эти реформаторы позапрещали везде курилки. Видите ли – плохой пример. А баб красивых на кострах жечь – это прямо образец целомудрия.

      – Мы не курим, – ответил за двоих Марк.

      – А я вам и не предлагаю.

      Петрович скрутил самокрутку с каким-то пронзительно ароматным табаком, бережно поднёс спичку, прикрыв от удовольствия глаза сладко затянулся.

      – Не помешаю?

      В подвал вошёл немолодой мужчина в синих джинсах, чёрном пиджаке поверх чёрной футболки.

      – О, привет! С ума сошёл? Конечно нет!

      Мужчина достал портсигар, церемонно выбрал одну из сигарилл, осмотрел её, понюхал, наконец, раскурил. Запах палёной махорки Петровича перебил сладковатый, тонкий вишнёвый аромат.

      – Твои? – гость кивнул на пугливо молчащих авторов.

      – Мои. Ученики. Навязали вот. – Он подмигнул.

      – Здорóво, ученики!

      – Здрасьте, – Марк и Матвей привычно синхронно кивнули.

      – Чего такие перепуганные? Он вас на экскурсию по своим бабам таскал что ли?

      – Чего сразу по бабам-то? – возмутился Петрович.

      – Что, угадал? – гость рассмеялся, закашлялся. – Ладно, извини. Само получилось. Как зовут–то вас, ученики?

      – Мы вообще-то уже не ученики, – первым пришёл в себя Марк. – Мы уже в штате.

      – Ого! Авторы, значит. Как же мне к вам обращаться, коллеги?

      – Я Марк.

      – А я – Матвей.

      – Я, почему-то, так сразу и подумал. Много написали, авторы Марк и Матвей?

      – По делу пока ни строчки, но этот, – Петрович указал горящей самокруткой в Марка, – листов пятьсот припёр на собеседование.

      – А я вас помню! – гость приблизился к Марку. – Вы на церемонии к Павлину в отдел просились.

      Марк потупил взгляд.

      – Расслабься, я понимаю – молодость, амбиции. Зачем тебе этот старый гениталий? Он же тебя вечность гнобить будет, а когда напишешь что-то стоящее, себе присвоит и ещё одно Перо будет полировать.

      – Ну хорош парней кошмарить. Этот, – Петрович кивнул на Матвея, – институт закончил. Стихи пишет.

      – Почитай! – глаза гостя загорелись.

      – Я так-то сходу не помню… – замялся Матвей.

      – А чего помнить – у тебя в кармане листок, – пришёл на помощь Петрович.

      Матвей нехотя достал рукопись, начал читать бубня себе под нос:

      Когда впервые я тебя увидел,

      Мир словно замер, изменился вдруг.

      Ты стала центром всех моих вселенных,

      Ты для меня теперь не просто друг.

      – Хорошие стихи, – прикрыв глаза, оценил гость. – Только ты их как будто по-китайски написал, а потом перевёл на русский.

      – Ну я, это…

      – Без шуток – хорошие. Пиши! У тебя получается. Я, кстати, Люц, – мужчина протянул руку. Матвей механически пожал её.

      – Люц, – повторил мужчина, протянув руку уже Марку. – Ладно, я полетел.

      Новый знакомый