Когда не горят костры. Джезебел Морган

её плеча. – Тише, всё будет хорошо. Как тебя зовут?

      – Ася.

      Девочка, ещё прикрывая ладошкой глаза от яркого света, доверчиво потянулась к егерю, встала, опираясь на его ладонь. К разбитым коленкам прилипли травинки и листики, юбка сбилась набок, а футболка оказалась порвана в нескольких местах.

      – Он ушёл? – прошептала девочка. – Зверь ушёл?

      – Конечно ушёл! – Младший присел напротив неё на корточки и улыбнулся своей фирменной улыбкой во все зубы. – Рядом с нами можешь его не бояться! Мы великие и славные охотники, нам ни один зверь не страшен!

      Главное, не вспоминать, как у великих и славных охотников совсем недавно тряслись поджилки, когда тварь им только показалась во всей красе. Но девочке говорить об этом точно не стоило.

      Ася робко улыбнулась, не выпуская руки Старшего.

      – Он хуже, – доверительно шепнула она. – Лучше его бояться.

      – Как скажешь, – не стал спорить Младший, легко качнулся на пятках, вставая. – Но навредить тебе он не успеет.

      Старший ободряюще сжал крошечную ладошку.

      – Мы отведём тебя домой.

      В тот же миг девочка изменилась в лице, с воплем вырвала у Старшего ладонь из рук и отскочила к дереву, прижалась к нему спиной.

      – Нет! Не надо! Нет!

      Егеря обескураженно переглянулись.

      – Мы не причиним тебе зла, – медленно и чётко, как с душевнобольной или диким животным, заговорил Старший. Он даже осторожно опустил своё ружьё на землю, чтоб продемонстрировать пустые ладони. Но Ася только сильнее вжалась в дерево, а стоило ему потянуться к ней, как с отчаянным воплем бросилась прочь, не разбирая дороги.

      – За ней! – скомандовал Старший, и когда напарник бросился в темноту, он задержался, чтоб поднять ружьё с земли.

      А когда выпрямился, перед ним уже стояла безглазая тварь.

* * *

      Дикая, неестественная тишина давила на уши, и ведьма не слышала даже своих шагов. «А есть ли я ещё?» – спрашивала она у себя и не находила ответа.

      – У кого-то предназначение соль в поезде передать, – невесело пробормотала ведьма, чтобы хоть своим голосом развеять густую тишину, – а у меня – убиться, спасая озлобленного ребёнка. Эй, всевышний, а не поздно ли ещё поменяться?

      К ней тянулись кривые сухие ветви, хотели вцепиться, удержать, не пустить, но и коснуться её не могли. Ведьма шла легко, как наяву видела тропинку, усеянную ледяными алыми бусинами, и не сбивалась с пути.

      Близко. Уже совсем близко.

      Кажется, где-то кричали, но значения это уже не имело. Да и не была она уверена, что ей не чудится, что это не магия поторапливает, щелчками кнута гонит вперёд.

      Это как горячо-холодно – с пути не сбиться, иначе грудь обжигает льдом, но и идти вперёд – нестерпимо, ведь магия разгорается всё жарче и жарче, грозя сжечь не только глупую ведьму, но и лес, и деревню, и весь мир в придачу.

      – Горячее, горячее, – шептала ведьма на каждый шаг, и тропа