Царь Эдип. Софокл

желая самолично

      О всем узнать, я к вам сюда пришел, —

      Я, названный у вас Эдипом славным.

      Скажи мне, старец, – ибо речь вести

      Тебе за этих юных подобает, —

      Что привело вас? Просьба или страх?

      С охотой все исполню: бессердечно

      Не пожалеть явившихся с мольбой.

      Жрец

      Властитель края нашего, Эдип!

      Ты видишь – мы сидим здесь, стар и млад:

      Одни из нас еще не оперились,

      Другие годами отягчены —

      Жрецы, я – Зевсов жрец, и с нами вместе

      Цвет молодежи. А народ, в венках,

      На торге ждет, у двух святынь Паллады

      И у пророческой золы Исмена.[1]

      Наш город, сам ты видишь, потрясен

      Ужасной бурей и главы не в силах

      Из бездны волн кровавых приподнять.

      Зачахли в почве молодые всходы,

      Зачах и скот; и дети умирают

      В утробах матерей. Бог-огненосец —

      Смертельный мор – постиг и мучит город.

      Пустеет Кадмов дом, Аид же мрачный

      Опять тоской и воплями богат.

      С бессмертными тебя я не равняю, —

      Как и они, прибегшие к тебе, —

      Но первым человеком в бедах жизни

      Считаю и в общении с богами.

      Явившись в Фивы, ты избавил нас

      От дани той безжалостной вещунье,[2]

      Хоть ничего о нас не знал и не был

      Никем наставлен; но, ведомый богом,

      Вернул нам жизнь, – таков всеобщий глас.

      О наилучший из мужей, Эдип,

      К тебе с мольбой мы ныне прибегаем:

      Найди нам оборону, вняв глагол

      Божественный иль вопросив людей.

      Всем ведомо, что опытных советы

      Благой исход способны указать.

      О лучший между смертными! Воздвигни

      Вновь город свой! И о себе подумай:

      За прошлое «спасителем» ты назван.

      Да не помянем впредь твое правленье

      Тем, что, поднявшись, рухнули мы вновь.

      Восстанови свой город, – да стоит он

      Неколебим! По знаменью благому

      Ты раньше дал нам счастье – дай и ныне!

      Коль ты и впредь желаешь краем править,

      Так лучше людным, не пустынным правь.

      Ведь крепостная башня иль корабль —

      Ничто, когда защитники бежали.

      Эдип

      Несчастные вы дети! Знаю, знаю,

      Что надо вам. Я вижу ясно: все

      Страдаете. Но ни один из вас

      Все ж не страдает так, как я страдаю:

      У вас печаль лишь о самих себе,

      Не более, – а я душой болею

      За город мой, за вас и за себя.

      Меня будить не надо, я не сплю.

      Но знайте: горьких слез я много пролил,

      Дорог немало думой исходил.

      Размыслив, я нашел одно лишь средство.

      Так поступил я: сына Менекея,

      Креонта, брата женина, отправил

      Я к Фебу, у оракула узнать,

      Какой мольбой и службой град спасти.

      Пора ему вернуться. Я тревожусь:

      Что приключилось? Срок давно истек,

      Положенный ему, а он все медлит.

      Когда ж вернется, впрямь я буду плох,

      Коль не исполню, что велит нам бог.

      Жрец

      Ко времени сказал ты, царь: как раз

      Мне знак дают, что к нам Креонт подходит.

      Эдип

      Царь Аполлон! О, если б воссияла

      Нам весть его, как взор его сияет!

      Жрец

      Он радостен! Иначе б не украсил

      Свое чело он плодоносным лавром.

      Эдип

      Сейчас узнаем. Он расслышит нас.

      Властитель! Кровный мой, сын Менекея!

      Какой глагол от бога нам несешь?

      Креонт

      Благой! Поверьте: коль указан выход,

      Беда любая может благом стать.

      Эдип

      Какая ж весть? Пока от слов твоих

      Не чувствую ни бодрости, ни страха.

      Креонт

      Ты выслушать меня при них желаешь?

      Могу сказать… могу и в дом войти…

      Эдип

      Нет,

1

У пророческой золы Исмены – у святилища Аполлона на реке Исмене в Фивах, где делались предсказания по золе или пеплу сжигаемых жертв

2

Безжалостная вещунья – крылатое чудовище с туловищем львицы и с головою и грудью женщины (см. ст. 470–484, где это чудовище названо «крылатою девой»). Называлось оно Сфинкс (по-гречески – женского рода). Появившись около Фив, эта «вещунья» предлагала всем проходящим разгадать ее загадку. Никто этого сделать не мог, и все гибли в страшных лапах чудовища. Но Эдип загадку разгадал, а Сфинкс погибла, бросившись со скалы. (См.130, 383 и 1171.) Загадка и ответ Эдипа сохранились в греческой поэзии.

Вот их перевод:

Есть существо на земле: и двуногим, и четвероногимМожет являться оно, и трехногим, храня свое имя.Нет ему равного в этом во всех животворных стихиях.Все же заметь: чем больше опор его тело находит,Тем в его собственных членах слабее движения сила.Внемли на гибель себе, злоименная смерти певица,Голосу речи моей, козней пределу твоих.То существо – человек. Бессловесный и слабый младенецЧетвероногим ползет в первом году по земле.Дни неудержно текут, наливается тело младое:Вот уж двуногим идет поступью верною он.Далее – старость приспеет, берет он и третью опору —Посох надежный – и им стан свой поникший крепит.