Клинок трех царств. Елизавета Дворецкая

[53]

      – Греческие письмена, да?

      Мистина по-гречески не понимал – двадцать лет назад, в походе по Вифинии вдоль Греческого моря, запомнил сколько-то слов, но за эти годы почти все забыл. Читать он и вовсе никогда не учился, но как выглядит греческое письмо, знал.

      Торлейв встал на колени и попытался что-нибудь разобрать.

      – Ум… ноиритоз… от… отиа… окси… э… биак… Тьфу! – Он оглянулся на Мистину. – Чушь какая-то!

      – Что значит-то? – нетерпеливо спросил Вуефаст.

      – Да ничего! Не знаю я таких слов. А ты, Орлец?

      Торлейв взглянул на Патрокла: мать Патрокла, Акилина, учила читать их обоих, чтобы вдвоем было веселее, но Патрокл, не ожидая, что это искусство ему пригодится, овладевал им не так уж усердно.

      – Еще раз прочти, – попросил он.

      Торлейв еще раз прочел первую строку, потом дальше.

      – Чушь собачья. – Патрокл помотал головой. – Нету таких слов. Не по-гречески это.

      – Но черты-то греческие! – Вуефаст издали потыкал пальцем.

      – Буквы греческие, да. Писец… – Торлейв вгляделся, – не слишком-то умелый, рука неуверенная, но граммы настоящие. Дай еще погляжу.

      Вдвоем с Патроклом они прочли шепотом одну строку за другой (Патрокл все время крестился на всякий случай, и Торлейв пару раз повторил за ним), но если из букв и складывались короткие осмысленные слова, то смысл их не вязался между собой.

      – И-не-сап-су… не спасу? Воззов… воззову? И еще одно слово выходит неприличное, – сказал наконец Торлейв, поднимаясь на ноги. – Бред какой-то. Как будто наугад граммы чертили. А слов таких не бывает.

      – Может, ты не знаешь чего? – усомнился Вуефаст.

      – Само собой, откуда ему знать такие слова? – ответил ему Мистина. – Мой парень черными чарами не балуется.

      – Черными чарами? – в один голос повторили Торлейв и Патрокл.

      Мистина посмотрел на них: сыновья давно покойного Хельги Красного, законный и побочный, были почти не похожи: у Патрокла волосы белее, нос ястребиный и выражение более простодушное. Но сейчас на них отражалось одинаковое изумление.

      – Кус эммэк… – пробормотал Агнер.

      – Откуда эта дрянь взялась?

      Им показали двух сушеных жаб на щепке и рассказали, где их нашли. Но дело это не прояснило, только запутало.

      – Это что же получается? Подброс… как это называется?

      – Поклад подкинули, – подсказала боярыня Улыба, жавшаяся позади мужа. – Чур меня!

      – Поклад – дрянь всякая, кости там, угли, скорлупа яичная – это понятно. Но это… – Торлейв покосился на пергамент. – Это откуда взялось? Что за бес полуденный принес?

      – Это там – про беса?

      Торлейв еще раз наклонился к пергаменту, пытаясь отыскать похожее слово.

      – Бро… бзи… бет… но тут еще «е» впереди.

      – Я слышал, есть один бес, его зовут Гилу, – прошептал Патрокл, крестясь и опасаясь, что дух примчится, если назвать его имя в полный голос. – А еще есть демон по имени Артемида, он вредит людям в полуденное время и может даже убить. Еще есть бесы, что выходят из потревоженных