Трахинянки. Софокл

      Чешуйчатым, показывался мужем

      Быкоголовым. С бороды косматой

      Текли обильно струи ключевые.

      Готовясь к браку с женихом таким, —

      Злосчастная, – лишь смерти я молила:

      О, только бы с ним ложа не делить!

      Но вовремя, на радость мне, предстал

      Сын знаменитый Зевса и Алкмены.

      Он с Ахелоем в бой вступил и спас

      Меня. Как шел меж ними поединок,

      Не мне судить. Не знаю. Рассказать

      О том свидетель мог бы хладнокровный.

      А я сидела в страхе, трепетала, —

      Не принесла б мне горя красота!

      Но Зевс-Борец послал исход счастливый.

      Счастливый ли? Став избранной женой

      Геракловой, живу всечасно в страхе,

      О нем тревожась. День приносит муку,

      Приносит муку ночь, сменяясь днем.

      Детей мы народили. Только редко

      Он видит их: так пахарь навещает

      Участок дальний в жатву да в посев.

      Едва вернется, вновь уходит: он

      Работает весь век свой на других.

      Теперь, когда он подвиги окончил,

      Еще сильней терзаюсь я тревогой.

      Со дня, как им сражен Ифит[3] могучий,

      Мы здесь, в Трахинском городе[4], в изгнанье

      Среди чужих живем, – а где Геракл

      Скитается? Кто знает? Скрылся он,

      Жестокой скорбью душу мне наполнив.

      Но чует ныне сердце: с ним беда.

      Не малый срок, – ведь целых десять лун

      И пять еще, как нет о нем известий.

      Стряслась беда… Он как-то мне оставил

      Дощечку эту… День и ночь молюсь,

      Чтоб отвратили боги гнев от нас.

      Кормилица

      Царица Деянира, постоянно

      Я вижу, как томишься ты и плачешь

      О том, что вновь Геракла нет с тобой.

      Но ежели позволено рабыне

      Советовать свободной, я скажу:

      Ты сыновьями так богата, – что же

      Их не пошлешь родителя искать?

      И первым – Гилла, если об отце

      Он в самом деле жаждет доброй вести.

      Но вот он, резвый, сам домой спешит,

      И если мой совет был подан впору,

      Его и сына с пользой примени.

      Деянира

      Дитя мое! И от простых людей

      Совет услышишь мудрый: вот рабыня,

      А речь ее достойна вольных уст.

      Гилл

      В чем дело, матушка? Скажи, коль можно.

      Деянира

      Ты ничего не знаешь об отце,

      Где он пропал, – и это, право, стыдно.

      Гилл

      О нет, я знаю, если верить слухам.

      Деянира

      О чем же слухи, сын мой? Где он скрылся?

      Гилл

      Толкуют, будто прошлый год провел

      Он у одной лидиянки[5] в рабах.

      Деянира

      И рабство снес… Чего еще дождемся?

      Гилл

      Но будто службы срок к концу пришел.

      Деянира

      Да где же он, по слухам? Жив иль мертв?

      Гилл

      Еврита[6] град на острове Евбее

      Он осадил… иль хочет осадить.

      Деянира

      А знаешь ли, мой сын, что он оставил

      Об этом крае мне богов вещанье?

      Гилл

      Какое, мать? О чем оно гласит?

      Деянира

      Что предстоит ему там жизнь окончить

      Иль, на плечи подняв последний подвиг,

      Остаток дней спокойно провести.

      В час роковой ужель, дитя мое,

      К родителю не поспешишь на помощь?

      Погибнет он – и мы погибли тоже,

      Спасется он – и мы все спасены.

      Гилл

      Нет, нет, иду! Когда бы знал я раньше

      Пророчество, отправился б давно.

      Жизнь мирно шла, и не было причин

      Так горевать, так за отца страшиться.

      Теперь же я не пожалею сил

      И об отце всю правду

3

Ифит – сын Еврита. (См. ст. 283 и 370.)

4

…в Трахинском городе… – Имеется в виду Трахин в Фессалии, на склонах горы Эты (см. ст. 208 и 449) у Мелийского (или Малийского) залива, около Фермопил.

5

…у одной лидиянки… – У Омфалы. (См. ст. 261293.)

6

Еврит – царь Эхалии, отец Иолы и Ифита. (См. ст. 272–296 и 364–376.)