В кофейне диковинок. Хэзер Уэббер

но стоит ей попасть за стойку – и случается катастрофа.

      Сиенна, оглядываясь на ходу, направилась к витрине с выпечкой.

      – Доброе утро всем!

      Народ заулыбался, отзываясь. Такие моменты в «Сороке» я любила больше всего. Кофейня работала уже тридцать пять лет (мама открыла ее, когда мне было три) и потому по утрам часто напоминала посиделки добрых соседей. Даже залетным птичкам и туристам в эти часы казалось, что они угодили на семейный завтрак.

      – Круассанов сегодня нет? – поинтересовалась Сиенна.

      – К сожалению. В пекарне сейчас рук не хватает, поэтому они убрали кое-что из меню.

      – Кармелла, Дез тебя уже нанял? Вы подписали контракт? – спросил Редмонд, все так же косясь на пончики.

      Кармелла в этот момент как раз прикладывала кредитку к терминалу; к сумме заказа она, как обычно, добавила щедрые чаевые.

      – Нет, пока нет.

      Я с облегчением плюхнулась на стул. Если бы отец всерьез задумал продать кофейню, он бы подписал контракт.

      Почувствовав разлитое в воздухе напряжение, Сиенна вскинулась:

      – Что происходит?

      – Дез продает «Сороку», – объяснила миссис Поллард.

      На этой неделе на нашей доске красовался ее рецепт – мини-булочки с ванилью. Сама же она гордо, как павлин, восседала рядом, готовая помочь советом, если кто заинтересуется подробностями. Времени у миссис Поллард, вдовы чуть за семьдесят, было хоть отбавляй, и она всегда стремилась быть в гуще событий.

      – Продает? – раскрыла рот Сиенна. – Что за ерунда?

      – Ничего он не продает, – отрезала я. – Просто разок об этом обмолвился.

      Сиенна прижала руки к груди.

      – Слава богу! Да какой же Дрифтвуд без «Сороки»? – Она расплылась в улыбке. – Эта кофейня работает здесь дольше, чем я живу на свете. Настоящий прямоугольный камень!

      Все уставились на нее.

      – Краеугольный? – наконец уточнила Кармелла.

      – Именно, – просияла Сиенна.

      Пускай словарный запас девушки оставлял желать лучшего, и все же она тронула меня до слез. Вот именно! Дрифтвуд никогда не будет прежним без «Сороки» – без своего сердца.

      И отец это знал. Вот почему я была уверена: что бы он там ни болтал, продавать кофейню не станет.

      Нет, тут что-то другое… Что-то куда более серьезное.

      Сморгнув слезы, я обернулась к Редмонду:

      – Латте на миндальном молоке?

      – С собой, пожалуйста, – кивнул он.

      – Думаете, эта странная идея как-то связана с тем случаем пару месяцев назад? Помните, когда он ходил во сне? – понизив голос, спросила Сиенна. – Все еще забеспокоились, не повредился ли он умом.

      Я закатила глаза. Немногие рискнули бы заговорить об этом так открыто, но у Сиенны всегда так: что на уме, то и на языке. В свои двадцать с небольшим она уже успела поработать почти во всех городских заведениях,