Иллюстрированные сочинения. Ги де Мопасан

сверкало золото и драгоценные камни запонок, оглядывали ложи, где декольтированные женщины в бриллиантах и жемчугах казались цветами в ярко освещенной оранжерее; их прекрасные лица и ослепительные плечи словно расцветали навстречу взглядам, раскатам музыки и голосам.

      Повернувшись спиной к оркестру, двое приятелей беседовали, лорнируя всю эту галарею туалетов, всю эту выставку подлинного или поддельного изящества, драгоценностей, роскоши и претензии, раскинувшуюся полукругом над огромным партером театра.

      Один из них, Роже де Сален, сказал своему другу Бернару Грандену:

      – Погляди-ка на графиню де Маскаре. Как она еще хороша!

      Тот тоже навел лорнет на высокую женщину в ложе напротив; женщина эта казалась еще совсем молодой, и ее блистательная красота привлекала взгляды со всех концов зрительного зала. Матовый цвет лица оттенка слоновой кости придавал ей сходство со статуей; в черных как ночь волосах тонкая дуга диадемы, осыпанной алмазами, сверкала словно Млечный путь.

      Поглядев немного, Бернар Гранден ответил игриво, но тоном глубокого убеждения:

      – Еще бы не хороша!

      – Сколько ей теперь может быть лет?

      – Погоди, сейчас скажу точно. Я знал ее, когда она была еще ребенком… Я помню, как она девушкой впервые стала выезжать в свет. Ей… ей… тридцать… тридцать… тридцать шесть лет.

      – Не может быть!

      – Наверное знаю.

      – На вид ей двадцать пять.

      – У нее семеро детей.

      – Невероятно!

      – И все семеро живы! Она прекрасная мать. Я иногда бываю у них, это очень приятная семья, очень спокойная, очень здоровая. В высшем свете графиня считается идеальной женой и матерью.

      – Как странно! И о ней никогда ничего не говорили?

      – Никогда.

      – А ее муж? Странный человек, не правда ли?

      – И да, и нет. Кажется, между ними произошла небольшая драма, одна из тех мелких семейных драм, о которых только подозревают, в точности о них ничего не известно, но кой о чем можно догадаться.

      – В чем же дело?

      – Я лично ничего не знаю. Теперь Маскаре живет очень бурно, а прежде был безукоризненным супругом. Пока он оставался верным мужем, у него был ужасный характер, мрачный, угрюмый. А с тех пор как закутил, он стал ко всему равнодушен, но кажется, будто он чем-то удручен, будто его гложет какое-то затаенное горе. Он заметно постарел.

      Оба приятеля несколько минут философствовали на тему о тайных непонятных страданиях, порождаемых в семействах несходных характеров, а может быть, и физической антипатией, незаметной вначале.

      Продолжая лорнировать г-жу де Маскаре, Роже де Сален заговорил снова:

      – Просто не верится, что у этой женщины семеро детей.

      – Да, за одиннадцать лет! После чего, в тридцать лет, она отказалась от деторождения, и для нее началась блестящая эра светской жизни, которая, по-видимому, еще не скоро кончится.

      – Бедные женщины!

      – Почему ты их жалеешь?

      – Почему? Ах, дорогой, подумай только!