Эхо Квикторн и Великое Запределье. Алекс Инглиш

перед туалетным столиком, когда в спальню вошла Марта, помахивая щёткой с позолоченной ручкой. Когда дверь открылась, Гилберт взобрался по стене и спрятался в щели, где так любил спать.

      Марта покачала головой, расчёсывая спутанные волосы Эхо.

      – Как всегда, ваши волосы – это полный хаос, леди Эхо. Я не видела ничего подобного во всём Локфорте.

      Эхо посмотрела в зеркало, переводя взгляд со своих тёмных кудрей на гладкие светлые волосы Марты. Как бы девочка ни старалась, у неё просто не получалось быть как все. Она вздохнула.

      – Что-то не так, Эхо? – Взгляд Марты был добрым.

      – Ох, ничего. – Эхо уставилась на свои руки.

      – Знаешь, когда ты делишься проблемой…

      – Она уменьшается вдвое. Я знаю! – Эхо не сдержала лёгкой улыбки. – Просто это так несправедливо, что я больше не смогу играть на крыше. Это был мой единственный способ выйти наружу.

      – Одному богу известно, зачем вам это, леди Эхо, когда в замке у вас такая роскошь. – Марта покачала головой. – Я была бы счастлива никогда больше не выходить отсюда. Я помню день, когда получила эту работу. Это был лучший день в моей жизни.

      Эхо теребила свою ночную сорочку.

      – Просто… Я всегда надеялась увидеть кого-нибудь, похожего на меня. Как я смогу сделать это сейчас?

      – Ох, Эхо, – сказала Марта, распутывая узелок на длинной пряди. – Я тебе уже говорила. Ты такая, какая есть, и в этом нет ничего плохого, пока выглядишь чисто, опрятно и хорошо себя ведёшь. А теперь посиди спокойно.

      Эхо сжала кулаки, чтобы спрятать свои грязные ногти.

      – Наверное, я надеялась однажды увидеть своих родителей, – сказала она тихо.

      Марта недовольно покачала головой:

      – Эхо, мы обсуждали это уже тысячу раз! Ты даже не знаешь, кем были твои родители и как они выглядели. Твоя мать даже записки не оставила.

      «Но она оставила мне это», – подумала Эхо, выдвигая ящик туалетного столика и доставая маленький мешочек из фиолетового бархата. Девочка открыла его, вытаскивая золотую шпильку. Нити золота сплетались в форме волчьей головы с мерцающим глазом из тёмно-зелёного изумруда. Это было единственное, что осталось у Эхо от матери.

      Марта нахмурилась.

      – Убери её. У меня будут проблемы, если кто-нибудь узнает, что я припрятала шпильку для тебя.

      – Тогда почему ты это сделала?

      Марта смягчилась.

      – Потому что её тебе оставила мать, и эта шпилька – единственное, что у тебя есть от неё. Я просто не могла отнять её у тебя. Быть может, твоя мама думала, что поступает правильно, оставляя тебя в замке, где о тебе позаботятся. – Она ненадолго замолчала, глядя на шпильку. – Хотя я не знаю, какая мать может оставить такую острую вещь в корзинке с ребёнком.

      Эхо провела большим пальцем по огранённому камню. «Острую, но драгоценную», подумала она, и её сердце на мгновение наполнилось надеждой. Мать, которой всё равно, не оставила бы своему ребёнку что-то настолько ценное, не так ли?

      – И никто во всём Локфорте не знает, кем был твой отец. – Марта в последний раз раздражённо