Хроника. Салимбене де Адам

прославленных города, из которых к нам, итальянцам [курсив мой. – O. К.], приходило столько всяческих благ, разрушили друг друга единственно из честолюбия, тщеславия и суетного искания славы, в которой они хотели превзойти друг друга, как будто моря не хватает всем плавающим по нему»[171]. В числе прочих преступлений он обвинял императора Фридриха II и в том, что Италия «разделилась на партии и страдает от несчастий, которые терзают ее и сегодня, и нет им конца, ни края из-за людской порочности и козней диавола»[172]. Хотя в борьбе Империи и Церкви Салимбене в качестве убежденного поборника папского верховенства[173] держал сторону Церкви, тем не менее им не осталась незамеченной политика пап, направленная на увеличение их светских владений в Италии. «Римская церковь получила ее [область Романью. – O. К.] в дар от господина Рудольфа, который еще во времена господина нашего папы Григория X был избран императором. Ибо римские понтифики всегда стараются что-нибудь выманить у государства, когда императоры венчаются на царство»[174]. Правда, Салимбене из этих наблюдений не сделал выводов, подобных тем, которые позже будут сделаны Макиавелли, усмотревшим в своекорыстной политике папства в Италии главную причину невозможности государственного объединения страны[175].

      И это понятно, ибо для подобных выводов национальное сознание должно было пройти долгий и сложный путь развития, у Салимбене же оно еще не вполне выработалось, о чем свидетельствует сбивчивость в употреблении даже таких слов, как «Италия» и «итальянцы», которые могли обозначать не только целое (то есть всю страну и всех ее жителей), но и его часть. Пример второго значения можно встретить в записи под 1283 г., когда «Хроника» отмечала «великий падеж коров по всей Ломбардии, Романье и Италии»[176]. Об Италии как целом Салимбене говорил, противопоставляя свою страну другим странам[177]; когда же он вел речь о внутриитальянских делах, то местнические привычки сознания брали верх, и на первый план в его повествовании выходили Ломбардия, Романья, Эмилия, Тоскана и т. д., и само имя Италия приобретало сходное с этими названиями содержание[178].

      XIII в. – время широкого развития мелкого товарного производства и тесно связанного с этим роста рыночного хозяйства. Торговля, банковские операции начинали играть заметную роль в повседневной деятельности людей, однако отношение к этим становившимся все более необходимыми явлениям хозяйственной жизни было очень противоречивым. С одной стороны, предпринимались попытки найти в учении церкви смягчающие аргументы и оправдать ремесло купца и даже – на определенных условиях – ростовщика[179], а с другой, напротив, в обществе усиливались настроения, одним из крайних выражений которых было францисканство, категорически осуждавшее стяжательство и в качестве проявления такового все виды денежно-кредитных сделок. И хотя общество уже не могло обойтись без них, указанное настроение превалировало в нем. Салимбене в ряде

171

Cronica. Р. 779 (С. 750).

172

Ibid. Р. 859 (С. 821). См. в другом месте: «Он [Фридрих II. – O. К.] посеял в городах Италии семена раздора и разделения, которые произрастают по сей день» (Ibid. Р. 43; С. 98).

173

«Manifestum est quod res publica debet subesse Romano pontifici…» – заявлял он в «Хронике» (Ibid. P. 638; С. 628).

174

Ibid. P. 745 (С. 721).

175

Макиавелли Н. Рассуждения о первой декаде Тита Ливия. I. XII // Избранные сочинения. М., 1982. С. 409, 410.

176

Cronica. P. 754 (С. 728). В другом месте (Cronica. Р. 950; С. 897) Салимбене делит население полуострова на обитателей королевства, то есть население юга страны, тосканцев и ломбардцев («regnicolae, Tusci et Lombardi»), вовсе избегая названия «Италия».

177

Ibid. Р. 26 (С. 63). Соответственно осознание ее обитателей как просто итальянцев, то есть как одного народа, приходило за ее рубежами, на чужбине, обусловливая особое отношение к соотечественникам. Повествуя о своем сводном, незаконнорожденном брате Джованни, обосновавшемся в Тулузе, Салимбене замечал: «Он был таким обходительным и щедрым, что охотно помогал всем итальянцам [курсив наш. – O. К.]. В самом деле, он приводил их к себе домой и очень хорошо принимал, особенно бедных, знакомых и паломников» (Ibid. Р. 75; С. 129).

178

Этот вопрос убедительно разобран в работе: Бицилли П. М. Салимбене. С. 78–83.

179

Кудрявцев О. Ф. Жажда наживы и религиозное благочестие (о принципах хозяйственного мышления в Средние века) // Экономическая история. Проблемы. Исследования. Дискуссии. М., 1993 (С. 36–61). С. 51 и далее.