Хроника. Салимбене де Адам

иной идеи христианского сознания эпохи[132]. Генетическая связь с «примерами» ощутима и в итальянском сборнике «Новеллино»[133] (составлен в конце XIII в.), его материалы, преследующие цели не только развлекательные, но и нравственно-воспитательные, заимствованы в значительной мере из хроник и церковно-учительной литературы[134]. Предметом повествования становится и эпизод из жизни человека известного (например, императора Фридриха II) или неизвестного, и удачно сказанное слово, и бытовые ситуации, рассказанные как притчи. Однако интерес к подтексту, то есть к назиданию, уроку, не подавляет и не умаляет интереса к прямому их содержанию, в некоторых случаях, особенно в житейских анекдотах, уже претендующему на самоценность[135].

      Такого же свойства иные заметки Салимбене, повествовательные и художественные достоинства которых заставляют вспомнить не только названные выше анонимные сборники новелл, составленные вскоре после его «Хроники», но и подчас «Декамерон» Боккаччо[136]. В связи с соперничеством монахов доминиканского и францисканского орденов Салимбене привел историю о том, как брат Диотисальви высмеял кандидата в святые от доминиканцев Иоанна из Виченцы: придя однажды в обитель доминиканцев, Диотисальви согласился принять их приглашение на трапезу при том условии, что ему дадут кусок рубашки брата Иоанна, дабы хранить ее как реликвию; после же трапезы он пошел в нужник и подтерся ею, а затем стал ворошить содержимое нужника, крича, что потерял реликвию; доминиканцы услышали крик и высунулись в окошечки, но, почувствовав нестерпимую вонь и увидя действия Диотисальви, поняли, что он их провел. Конечно, это – не просто забавная повестушка о нравах монашества, но одновременно и назидательный сказ о том, как может быть посрамлена гордыня в человеке, слишком возомнившем о себе. В другой раз Диотисальви, сам оказавшийся объектом шуток, удачным ответом снискал уважение своих пересмешников: однажды зимой на улице он поскользнулся и упал на глазах флорентийцев, известных острословов; один из них спросил его, не желает ли он подложить что-нибудь под себя; да, – ответил Диотисальви вопрошавшему, – твою жену[137].

      Салимбене отлично чувствовал публицистическую силу таких историек и знал, как ее использовать. Умелый рассказчик, он тем не менее не признавал за ними художественной самоценности. Ему они нужны были или как «примеры», или как «аргументы»: проповедь можно было оживить и сделать более убедительной, используя такого рода «примеры», однако и в спорах допустимо апеллировать к искусно преподнесенным житейским и иного рода случаям, наряду с другими аргументами (цитатами из Священного Писания, церковных отцов, мудрецов древности и т. п.). Отстаивая в полемике прежде всего с приходским духовенством привилегию францисканцев выслушивать исповеди, Салимбене, наряду с многочисленными ссылками на Библию, привел «плутовской, но истинный рассказ, который папа Александр IV передал брату Бонавентуре»: в сущности, поведанная

132

Вот некоторые из них, взятые на выбор: «О коварстве диавола и о том, сколь неисповедимы суды божьи», «Кого диавол обогатит, потакая их алчности, тех в конце концов толкает в геенну», «О доблестной битве Христа и его победе», «О том, что мир погружен во зло и человека со всех сторон одолевают напасти». См. в сб.: Средневековые латинские новеллы. Подготовка издания С. В. Поляковой. Л, 1980. С. 97–109. К сожалению, в русском издании тексты новелл приведены не полностью, поскольку волей издателя были опущены так называемые «морализации», то есть данные автором (или авторами) надлежащие смысловые толкования к каждому повествованию, а это лишает читателя возможности адекватного восприятия произведения.

133

На зависимости «Новеллино» от «примеров» и житийной литературы Средневековья справедливо акцентирует внимание М. Л. Андреев («Новеллино» в истории итальянской литературы и европейской новеллы // Новеллино. Издание подготовили М. Л. Андреев, И. А. Соколова. М., 1984 (С. 219–251). С. 234, 244).

134

Например, сюжеты новелл XV, XVII, XIX, XXII, XXIII и ряд других (см. комментарии: Новеллино. С. 266, 268, 270, 271).

135

См., например, новеллы LVII, LVIII (Там же. С. 72).

136

Э. Ауэрбах (Мимесис. Изображение действительности в западноевропейской литературе. М., 1976. С. 220–222) подчеркивает отличие «Декамерона» от анонимных сборников новелл и анекдотов «Хроники» Салимбене, однако он явно недооценивает морально-назидательный смысл «повестушек» Боккаччо, несомненно присущий каждой из них, а еще больше – произведению в целом и этим (не говоря уже о повествовательных приемах) сближающий их со скромными творениями предшественников.

137

Cronica. P. 111 (С. 160).