Книга украденных снов. Дэвид Фарр

переплете, рядом – черное перо и ваза со свежими белыми цветами. Лестница с темными дубовыми ступенями вела на верхние этажи. Небольшая дверь в задней стене прихожей была единственным другим выходом.

      Но больше всего Рейчел поразили картины. Десятки портретов в дубовых рамах висели на темно-зеленых стенах – старцы с бородами, пожилые дамы в головных уборах. Их окаймленные морщинами глаза словно следили за ней, когда она шла по темным половицам. Под каждым портретом имелось имя на золоченой пластинке. Иероним Мейер. Флоренс Мейер. Росика Мейер. Септим и Энни Мейер. Бенджамин Мейер.

      Пожилая женщина остановилась у двери в задней стене.

      – Сюда.

      Роберт пошел следом, но Рейчел задержалась, чтобы взглянуть на лестницу. У ее подножия висело объявление: «Служебный вход. Только для художников». За плакатиком она разглядела вдоль всей лестницы ряд других обрамленных портретов, исчезающих в темноте. На миг ей показалось, что она услышала шаги, доносящиеся из комнат наверху, как будто скреблись мыши. Потом бормотание. Женский голос прошептал: «Семейный бизнес. Семейный бизнес». Его заставили замолчать мужские голоса. Кто-то встревоженно кашлянул. Рейчел ощутила холод и вздрогнула. «Нам здесь не рады», – подумала она.

      – Сюда!

      На этот раз пожилая женщина произнесла это громче, Рейчел кивнула и последовала за ней.

      Женщина провела их в какой-то кабинет. Там было единственное окно, закрытое ставнями. Еще одна дверь вела неизвестно куда. Одинокая свеча освещала стены, от пола до потолка увешанные обрамленными картинами, вернее, это были иллюстрации, прекрасней которых Рейчел никогда не видела. Единороги, львы и лес. Корабль в море. Женщина, играющая на инструменте, похожем на гитару. И все это было нарисовано сочными цветами – золотыми и зелеными, желтыми, темно-красными.

      – Садитесь.

      Казалось, что пожилая женщина разговаривает только фразами из одного слова. Дети уселись на кушетку с выгнутой спинкой, обтянутую пыльным бордовым бархатом. Рейчел почудилось, будто она сидит в чьей-то огромной пасти, которая может проглотить ее в любой момент. Женщина почесала нос, вышла и закрыла за собой дверь.

      Рейчел глубоко вдохнула и перевела взгляд с иллюстраций на старинный стол с черным телефоном, стопками бумаг, ящичком для визитных карточек и чучелом экзотической птицы на жердочке, которая как будто поглядывала на девочку одним глазом.

      – Древесный точильщик, – тихо сказал Роберт.

      Он кивнул на рамы картин на стенах. И точно, все они были испещрены мелкими дырочками.

      Потом на лестнице послышались спускающиеся шаги. Размеренные и неторопливые. И Рейчел вдруг подумала о том, какие же они глупцы, что пришли сюда, в почти неизвестную мастерскую, поддавшись порыву и никому об этом не сказав. Она сжала запястье брата, словно намекая, что лучше бы уйти, но тот остался сидеть, накрыв ее руку ладонью, и очень тихо проговорил:

      – Не волнуйся.

      Шаги приблизились. Рейчел показалось, что ее сердце бьется вне тела, наподобие часов в комнате.

      Дверная ручка опустилась как будто сама по себе. Рейчел вздрогнула.