И на дерзкий побег. Валерий Ковалев

здесь за часть, отец? – вышли из кабины офицеры.

      – Отдельный санитарный отряд, товарищ майор, – приложил к пилотке руку пожилой часовой.

      – А как увидеть начальство?

      – Вон оно идёт, – часовой кивнул в сторону.

      От казармы по бетонной дорожке к ним направлялись двое. Седоголовый старичок с бородкой клинышком, в форме подполковника медицинской службы и лет тридцати женщина-капитан.

      – Чем обязаны? – подойдя ближе, близоруко прищурился подполковник.

      Лосев с Каламбетом представились, после чего мужчины обменялись с рукопожатиями.

      Подполковник, назвавшийся Семеновым, был из армейского САНУПРА[11], женщина – начальником его санитарного отряда по фамилии Цветкова. Лосев сообщил, что он командир дислоцирующейся в Крафтборне части и заехал узнать, что здесь за объект.

      – Немецкий лагерь смерти, – ответил подполковник. – Один из восьмидесяти на территории Восточной Пруссии. При отступлении эсэсовцы не успели уничтожить всех узников. Тех, что остались, выхаживаем на месте. Нетранспортабельны.

      – И сколько их здесь? – кивнул на бараки Каламбет.

      – Полторы тысячи. Ну ладно, товарищи, мне надо ехать, – взглянул на наручные часы. – Если имеются ещё вопросы, Ольга Петровна на них ответит. Прощайте.

      Козырнув, направился к «эмке». Зарокотал мотор, машина выехала за ворота.

      – Так как насчет вопросов? – обратилась начальница к офицерам.

      – Не имеем. Всё ясно.

      – Может, желаете осмотреть лагерь? Увидеть, что такое нацизм.

      – На фронте уже видели. Спасибо, – нахмурились.

      – Такое вряд ли, – горько сжала губы.

      – Хорошо, ведите, – принял решение майор.

      Для начала зашли в казарму, пропитанную запахами хлорки и лекарств. Вдоль стен тесно стояли койки. На них лежали обтянутые кожей серые скелеты, их обихаживал медперсонал.

      – Здесь у нас лежачие, с тяжелой формой дистрофии, многие безнадежны, – обвела капитан помещение рукой.

      – Ольга Петровна, камфара заканчивается, – подошла от одной из коек усталая медсестра.

      – К вечеру из Бреслау подвезут ещё. Пока колите заменители.

      – Майор, – прохрипели с койки рядом.

      – Слушаю тебя, браток, – наклонился Лосев.

      – Отомстите за нас, – горячечно заблестели глаза… Погасли.

      Цветкова тоже наклонилась, пощупав пульс, и подозвала санитара: «В мертвецкую». Тот, молча кивнув, натянул умершему на голову простыню.

      Вышли на свежий воздух.

      – Здесь все русские? – нервно закурил Каламбет.

      – Нет, – покачала головой капитан Цветкова. – Большинство поляки, чехи и евреи. В сорок первом было три тысячи советских военнопленных, осталось пятьдесят восемь. Ну что? Идём дальше?

      – Идём.

      В бараках было то же самое. Похожие на мумии люди на нарах, ставящие им капельницы сёстры, кормящие и поящие санитары.

      – Эти будут жить

11

САНУПР – санитарное управление.