Тетерев мечты. Михаил Шахназаров

темы? А она мне отвечает: «Юра, посмотри другие сообщения. Над этими эсэмэсками! Они все стерты! Он скабрёзничал, а я тёрла». Я опять к ней: «А чего же ты его не заблокировала?!» А она: «Он же только подшофе такой. А когда трезвый, нормальный. И мы с ним только по работе».

      – Ну и почему ты думаешь, что она тебе врала?

      – Думаешь, не врала? Думаешь, зря я так?

      – Об этом знают только Люда и Реваз, Юрик.

      – Да, но я об этом не знаю! Понимаешь?! – и небережливо отхлебнул из стакана.

      На следующий день Юра подловил меня в коридоре. Размер стакана увеличился, а Юра выглядел ещё более возбуждённым.

      – Я подумал… Я слишком добр и самокритичен. Пошла она на хуй, сука!

      – Кто? Люда или мать её?

      – Обе пошли на хуй. Масса женщин много читают и не имитируют оргазмы.

      – Ты думаешь, это как-то взаимосвязано?

      – А ты думаешь, нет?

      – У меня была фигуристка Валя. Она и букварь вряд ли до конца осилила. Но оргазмировала как два Везувия.

      – А при чём тут Везувий?

      – Магма, жар, выплёскиваемая энергия.

      – Мы не о Вале. Мы о Люде. Просто я хочу, чтобы ты знал, что в этом расставании нет моей вины. Всё она, сука, и её мамаша. Этот тандем. Это катамаран блядства и подлости. Нет моей вины в расставании с этой тварью.

      Теперь вся редакция знала, что Люда имитирует оргазмы, что её мама звала Юру Гомо Задротикусом и подживала с крепким слесарем Анатолием, соседом дочки. Вечером того же дня на телефон Юры пришло несколько фотографий обнажённой Люды. Случайно она это сделала или специально, никто так и не узнал. Расстроенный Юрий отправился к возлюбленной, сломал дверной звонок, громко кричал матом. Слесарю Анатолию такое поведение не понравилось, он выбил Юрию зуб и вырвал клок волос. На работе Юра появился через неделю. Встретив меня в курилке, процедил: «А я тебе с самого начала говорил, какая она сука. Одно радует: моей вины в этом нет».

      Додик (новый вариант)

      Аня вспомнила, как в первый раз привела Додика показать родителям. Он жутко сопротивлялся, ссылаясь на занятость, которой у него в жизни, вообще-то, не было. Бабушка раскусила Додика моментально. Когда Аня помогала ей собирать на стол, Лиза Ефимовна включила вытяжку на полную мощность и сказала Ане на ухо:

      – Он как просроченный салат: заветренный и скользкий.

      – Бабушка, перестань! У тебя хороших людей вообще нет.

      – Хорошие давно перевелись. Остались единицы сносных и терпимых.

      Отец Додика не воспринимал, а мама делала вид, что рада счастью дочери. Но перед самым отъездом в Израиль папа своё мнение всё же выразил. Глубоко затянувшись, он выпустил густую струю дыма и с грустью в голосе промолвил: «Ты от него сбежишь. От такого, как Додик, даже к арабу сбежать не грех». Но папа не угадал, и сбежал Додик. Причём сбежал до свадьбы. Уехал из Тель-Авива в Хайфу и начал жить с полной возрастной женщиной, имеющей две парикмахерские и массу вредных привычек.

      «Как же всё стремительно и глупо вышло, – думала Аня, – встреча с Додиком, решение уехать, его побег и пытка неопределённостью на чужбине». Прислонив винтовку