Желание или защита. Лия Бруннер

по длинноногим брюнеткам, Брюс.

      Он ухмыляется.

      – Да, но, думаю, тебе я сейчас нужен больше, чем какой-нибудь хоккейной зайке.

      Я морщусь от этого термина и сразу думаю о женщинах, которые готовы наброситься на любого профессионального хоккеиста. Брюс отвечает на это смешком.

      – Да ладно тебе, Митч. Вся команда на твоей стороне, чувак. Мы рядом. И все хотят, чтобы ты пришел на вечеринку.

      Я скрещиваю руки на груди. Мы оба знаем, что это ложь.

      – А что, если у меня уже были планы на вечер?

      Брюс смотрит на диван позади меня. На нем ворох из подушек и одеял. Кофейный столик рядом с диваном, который, как говорил дизайнер, изменит мою жизнь, весь заставлен пакетами из доставки и коробками с недоеденной пиццей. Словно издеваясь, экран телевизора застыл на сцене, подчеркивая очевидный факт того, что я устроил себе марафон фильмов Джона Уэйна.

      Брюс вновь переводит взгляд на меня, вздернув бровь.

      – Что? Это же классика.

      – Иди. Переоденься. Сейчас же. – Он тоже складывает руки на груди.

      Я вздыхаю.

      – Мне нужно в душ.

      Он поднимает руку и смотрит на свои дорогие часы.

      – У тебя пятнадцать минут, чтобы помыться и одеться.

      – Ладно. – Побежденный, я иду по коридору в главную спальню.

      – И больше не смей разговаривать со мной таким тоном, юноша! – кричит мне в спину Брюс.

      Затем я слышу, как он включает фильм и как Том Чейни говорит:

      «Не провоцируй меня. Там, в яме, гремучая змея, и я тебя туда брошу».

      Двадцать минут спустя я сижу на пассажирском сиденье старого «Шевроле», принадлежащего Брюсу. Только не спрашивайте меня, почему он отказывается расстаться со своим драндулетом. Вратари – странные люди.

      Я поправляю воротник своего пальто и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Брюса.

      – Так, а где же все‐таки будет эта вечеринка?

      Брюс не отрывает взгляда от дороги, его плечи слегка напряжены.

      – Ох, я совсем забыл спросить, как прошла вчера тренировка! – Он выдавливает из себя фальшивый смешок. – Малыши в коньках тебя умилили?

      – Ну, во-первых, им где‐то двенадцать, а не три года. И прошло это просто ужасно, – я решаю ему не врать. – Почему ты увильнул от вопроса?

      – Я не увиливал. – Он включает поворотник и перестраивается. – Эй, не хочешь заехать за кофе?

      Наклонившись вперед, я нажимаю на старые часы на приборной панели его пикапа.

      – В восемь вечера?

      – Ой, а что, у тебя животик заболит? – дразнит он, тыкая меня в бок.

      Я вновь собираюсь спросить его, где вечеринка, но он успевает нажать кнопку на радио. Оно оживает и заполняет пространство веселенькой песней в стиле восьмидесятых.

      – Чувак! Вот это песня! – Брюс начинает громко подпевать. В песне поется что‐то про женщину, что ей нужен герой и что она держится за него.

      Я закатываю глаза и наконец сдаюсь. Он либо избегает вопроса, либо у него серьезные