Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе. Светозар Чернов

опять появился из сарая, но уже в компании с Остругом.

      – Вот, господин Курашкин, это и есть господин Оструг. Ему-то я и покупаю все.

      – Чи не мог я вас уже где-нибудь бачиты? – спросил Тарас.

      Оструг пригляделся к нему получше и сказал с неприязнью:

      – Ты сдал меня полиции пять лет назад, когда они разыскивали меня за отказ сообщить им о моем местонахождении.

      Курашкин вспомнил, что действительно, именно с доноса на этого человека, объявление о розыске которого было пропечатано в «Полицейской газете», и началась его карьера полицейского осведомителя.

      – Цей господин не хоче мени бачиты, – сказал Курашкин Дымшицу. – Так що я пишов.

      Дымшиц заикнулся было о бутылях с азотной кислотой, но бурная реакция Оструга на его предложение Тарасу подождать в сарае, пока управляющий с клубом разберется с делами, вынудило Дымшица отказаться от выгодной сделки и даже забыть о потраченных двух бутылках пива.

      – Меня этот хлыщ полиции сдал, а он его прямо сюда привел! – возмущался Оструг, потрясая кулаком вслед поспешно удалявшемуся Курашкину и бросая гневные взгляды на Дымшица. – Он и вас всех продаст ни за грош! Слышите?

      Оструг вошел в сарай и обратился к Фаберовскому с Артемием Ивановичем, сидевшим на составленных в угол дырявых барабанах, оставшихся от провалившегося в прошлом сезоне фарса «Барабаны судьбы»:

      – Вот вы, пан Фаберовский, боялись, что меня арестует полиция, если я зайду в библиотеку, а ваш Дымшиц привез сюда полицейского стукача!

      – В чем дело, Дымшиц? – спросил Артемий Иванович. – Почему ты возишь к нам посторонних, не посоветовавшись со мной? Привез опилки?

      – Конечно! – воскликнул управляющий клубом. – Несколько мешков. Они, правда, немного с навозом, но это даже хорошо.

      – И это называется немного навоза? – спросил Фаберовский, зажимая нос платком. – Да тут опилок днем с огнем не сыщешь!

      – Ну и что. Зато гореть будет лучше, когда подсохнет. Не сомневайтесь, все будет лучшего качества, как доктор Коган прописал.

      – Смету принес? – начальственно поинтересовался Артемий Иванович, вставая с барабана и подходя к Дымшицу.

      – Принес! – чрезмерно возбужденным голосом ответил Дымшиц. – Каждый фартинг сэкономил. Фартинг к фартингу – все урезано до предела. Извольте убедиться.

      Он протянул Владимирову листок, отобранный у Курашкина, и Артемий Иванович, достав из футляра пенсне и нацепив на нос, углубился в чтение.

      От постоянного недосыпания, кирпичной пыли и едкого дыма, на котором во дворе клуба обжигался уголь, Дымшиц горел болезненным энтузиазмом. Втайне от товарищей и жены он написал Леви закладную на свой клуб и теперь намеревался выжать из полученного кредита максимум прибыли. В кармане у него лежала секретная бумажка, в одном столбце которой были цифры реальных расходов, а в другом – цены, которые он собирался назвать Артемию Ивановичу. Причем, в некоторых графах столбца реальных расходов стояли прочерки, а