Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе. Светозар Чернов

однообразием деревянной «дымковской» игрушки – мужика с медведем, пилящими бревно. Снова и снова спитлфилдзская шлюха воздевала свой украшенный кольцом перст, а горшок насаживался поляку на голову по самые оттопыренные уши. «Пенни, душка, иди сюда, я уже изнемог! Пенни, душка, иди сюда, я уже изнемог!».

      Однако поляк рано радовался разбудившему его телефонному звонку – действительность была ненамного приятнее кошмара.

      Незадолго до полудня коридорный в гостинице принес Артемию Ивановичу письмо из Парижа. Прочитав его, Владимиров сорвался с места и, поймав кэб, помчался к Фаберовскому.

      – Что мне делать, что делать? – завопил он прямо с порога, утирая платком со лба струившийся пот. – Всего неделя! Где же я ему их возьму?

      – До чего неделя? – не понял Фаберовский. – Кого пану потребно взять?

      – Рачковский прислал мне письмо. Вы только послушайте: «Что ты наделал, каналья?» Это он обо мне так – каналья! Как ты посмел самовольно распоряжаться агентами, определенными к делу, даже не посоветовавшись со мною! И куда же ты их отправил, что они до сих пор не появились в Париже? Немедленно верни ирландцев, скотина! Сроку тебе неделя, сладкий мой. Пришлю в Лондон Продеуса, он набьет тебе морду».

      – Это, конечно, проблема. Если пан дал им денег на дорогу, то где же мы их найдем?

      – Дурак я что ли – давать им деньги! Они как на пароходе сбежали, так я их больше и не видел.

      – Кулаки-то у этого Продеуса, видать, большие?

      – Каждый размером с мою голову. Представляете себе?

      – Очень слабо. Как Рачковский узнал об ирландцах? Пан писал ему об этом?

      – Что вы! – открестился Артемий Иванович. – За кого вы меня принимаете?

      – Тогда кто же его об этом известил? Кому пан говорил, что ирландцы сбежали?

      – Ни единой душе. Только вашему французу. Я тут ни при чем, он сам меня спросил.

      – Получается, что только Легран и мог донести. Хорошо он пристроился. Сам меня на это дело сосватал, сам на нас и доносит. Но Рачковский не очень дорожит своим соглядатаем, если так выдал его.

      – Я не хочу Продеуса, – сказал Артемий Иванович. – Вы можете оставаться здесь, а я эмигрирую в Амэрику.

      – Погодите эмигрировать, пан Артемий. Мы напишем Рачковскому, что Легран не знает и не понимает русского языка, и объясним, что на самом деле ирландцы живут сейчас на конспиративной квартире и ждут своего часа. Может быть, они еще объявятся. А нет – каких-нибудь других найдем вместо этих. Для начала нам надо съездить в «Слепой Нищий» и встретиться там с Остругом насчет помещения. И не забудьте взять с собой деньги, мистер Скуибб особо напоминал, чтобы мы не забыли задаток. А затем посетим Большой Зал Собраний мистера Чаррингтона на Майл-Энд-роуд, где анархисты и нигилисты часто арендуют помещения для своих собраний.

      – Я голодный! – расстроился Артемий Иванович. – Разве мы не будем завтракать?

      – Рози сделает пану сандвичи. Кстати, Рози, а что за цветы все время появляются у нас в столовой на столике? Опять в мое отсутствие приходил